Учебно-методический комплекс по предмету «История русской литературы 11-17 в.»

Содержание урока по первому ключевому вопросу.
Слово Даниила Заточника.


«Слово» Даниила Заточника адресовано Ярославу Владимиро­вичу, князю новгородскому с 1182 по 1199 гг. Оно открывается авторским вступлением, в котором Даниил с гордым самосознанием ценности своей личности прославляет «разум ума своего».
Разум — главное качество сердечной красоты, духовной сущности человека, утверждает автор.
Даниил заявляет, что не может не писать своего «слова», только писанием он может облегчить душу, сбросить с сердца тяжкие оковы.
Тут же Даниил сообщает и о своей жизненной неудаче: его «живот», т. е. достояние, богатство «расыпася» и нищета по­крыла его, «аки Чермное море фараона», и пишет он свое «слово», «бежа от лица художества». Он полагается на «добросердие» князя, на обычную его любовь. Без них он подобен «траве блещеной», растущей «но застении». Только страх княжеской «грозы» может оградить его от жизненных неурядиц, «яко плодом твердым». Так возникает вторая, не менее важная тема —тема князя, способного защитить попавшего в беду умного человека твердым оплотом своего могущества, своей любовью-милостью.
Прибегая к словесным каламбурам, Даниил отмечает бедст­венность своего положения подчеркивая различие между собой и князем: «Зане, господине, кому Боголюбиво, а мне горе люто; кому Бело озеро, а мне черней смолы; кому Лаче озеро, а мне на нем седя, плач горкии; и кому ти есть Новъгород, а мне и углы опадали зане не процвите часть моя». Как попал Даниил на Лаче озеро, был ли он туда заточен? —можно только предполагать!
Далее Даниил вводит читателя в типичную жизненную бытовую ситуацию: от человека, попавшего в беду, отвернулись его друзья и близкие. Ведь он не может теперь поставить перед нии «трепезы многоразличных брашен». Его возмущает лицемерие друзей, и житейский опыт позволяет сделать малоутешительный вывод: «...не ими другу веры, ни надейся на брата».
Теперь на первый план выдвигается тема бедности и богатства. Автор не может и не хочет примириться с нищетой. Нищета унижает личность: «Лепше смерть, ниже продолжен живот в нищети». Приводя слова Соломона, Даниил показывает, что богатство рождает гордость, а нищета толкает на воровство и разбой. Одержимый нищетой, он вопиет к сыну щаря Владимира» с просьбой о милости.
Многие беды, подчеркивает Даниил, сокрушают человека, снедают его душу, сушат кости; в горе трудно быть разумным, хотя «в печали обретаеть человек ум свершен». Помочь человеку в печали все равно, что напоить его в знойный день студеною водой.
Просьба к князю перерастает в панегирик правителю, милос­тивому к обижаемым вельможами сиротам и вдовицам.
Даниил рисует бытовую картину обильного княжеского пира, вводит читателя в княжескую опочивальню, где правитель воз­лежит на мягкой постели «под собольи одеялы».
Вновь Даниил призывает князя к милости, щедрости, под­черкивает гиперболически неисчерпаемость княжеского богатства и отмечает, что славу и честь князя составляют его люди, его воины. Даниил готов воевать в войске хорошего князя. Только «безнарядием полци погибають». Во главе полков должен стоять добрый» (хороший) князь. Его властью крепится город, как тело-жилами, дуб-множеством корней; его власть устанавливает общественный порядок в городе, гармонию, как персты «строят» гусли. На службе у князя слуги обретают новую семью, Оставляя своих отца и мать.
Резко выступает автор «Слова» против земельных владений, расположенных близ княжеских сел. Теперь его поучение-наставление обращено к тем княжеским слугам, которые, по-видимому, получают за свою службу от князя земли.
Снова в обращении к князю звучит хвала мудрому человеку пусть нищему, но зато «смысленому». Он противопоставляется богатому «несмысленому», которому нельзя ничего поручить.
Главная ценность личности, утверждает Даниил, не в ее положении в обществе, а во внутренних качествах.
Даниил вступает в воображаемый диалог с князем.
В беду князь впадает благодаря своим «думцам». Перед нами типичный удельный князь, правитель города, ставящий своей целью добывание «высокого стола».
Далее в «Слове» следует внезапный переход к характеристике семейных отношений. Опираясь на «мирские притчи», Даниил показывает всю нелепость таких отношений, когда мужем «своя жена владеет».
Отвергает Даниил воображаемый совет князя жениться «у бо­гата тьстя чти великиа ради». Это дает ему повод выступить с обличением злых жен, в котором использован уже имевшийся в распоряжении древнерусских книжников материал обличитель­ных «слов» и поучений. На место обращений к князю приходит в «Слове» риторический вопрос «Что есть жена зла?», повторя­емый дважды, и обращение к «братии» — слушателям, которым автор также адресует свое произведение, помимо главного адресата —князя, а также обращение к мужьям и женам- Жен Даниил призывает послушать слова апостола Павла «...крест есть глава церкви, а мужь жене своей», а мужей призывает «по закону водить» своих жен, «понеже не борзо обрести добр жены». «Добра жена венець мужу своему и безпечалие». .
Даниил не верит в возможность нравственного возрождения «злой жены». Обличение злых жен Даниил завершает Притчей о муже, который после смерти жены стал продавать своих детей. Когда его спросили: «Чему дети продаешь?», он отве­тил: «Аще будуть родилися в матерь, то, возрошьши, мене про­дадут». Увидев, что он увлекся и отклонился от основной темы, Даниил спешит возвратиться «на передняя словеса».
Теперь основное его внимание обращено на характер адре­сованного князю произведения.
В заключение Даниил выступает в роли наставника, чувст­вующего тот мир, к которому он обращается, понимающему, что нельзя безумному запретить безумие (глупость) его. Он понимает, что своею речью, многословной беседой может надоесть, подобно птице, частящей «песни своя», ибо «речь про­должена не добр.