Учебно-методический комплекс по предмету «История русской литературы 11-17 в.»

Идентифицируемые учебные цели: к концу занятия студент

1. 
   Рассказывает о детстве протопопа Аввакума.
   
2. 
   Характеризует молодость Аввакума.
   
3. 
   Описывает последние годы Аввакума.
   
4. 
   Рассказывает о литературном таланте протопопа Аввакума и его «гениальности».
   

Содержание занятия по первому ключевому вопросу.
ЛИТЕРАТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ «ОГНЕПАЛЬНОГО» АВВАКУМА
Пускай я осмеян И предан костру, Пусть прах мой развеян На горном ветру.
Нет участи слаще, Желанней конца, Чем пепел, стучащий В людские сердца.
В. Т. Шаламов. Аввакум в Пустозерске
«Нельзя знать русскую литературу, не зная Аввакума», — утверждает писатель В.П. Пикуль. Впервые «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» было напечатано и стало из­вестно широкому читателю в 1861 г., спустя почти два века по­сле гибели автора. Русская литература наконец признала и при­няла в свой пантеон одного из самых талантливых, ярких и самобытных писателей.
Поражает не только творческое наследие этого выдающего­ся человека, а прежде всего его судьба. Жизнь протопопа Авва­кума сама по себе может стать сюжетом для литературного про­изведения.
Вспомните русскую историю середины XVII в. Что такое «раскол» и кто такие «раскольники»? С именами каких исторических дея­телей связана эта эпоха?
Аввакум Петрович родился в 1620 г. в селе Григорове на Ни­жегородской земле в семье сельского священника. В 21 год он был рукоположен в дьяконы, вскоре произведен в священники, а в 31 год получил сан протопопа (главы священнослужителей соборной церкви). Его женой стала благочестивая сирота Ана­стасия Марковна.
В 40—50-е гг. XVII в. в Москве сложился кружок «ревните­лей благочестия», или «боголюбцев», часть которого составля­ли близкие Аввакуму люди. Аввакум разделил их взгляды и стал одним из активных участников движения за чистоту пра­вославной веры. Боголюбцы считали, что авторитет Русской церкви подорван самими ее служителями, нарушающими свя­тые традиции православия. Они стремились вернуть богослу­жению былую чинность и торжественность, так как к тому вре­мени сложился обычай произносить текст церковной службы скороговоркой ради ее ускорения, а иногда и несколькими чте­цами одновременно, так что вникнуть в смысл произносимых слов было практически невозможно. Боголюбцы также считали необходимым придать образу жизни русского человека больше благочестия и строгости, призывали бороться с народными «языческими» увеселениями, суевериями и отклонениями от соблюдения религиозных правил в быту. Идеям боголюбцев со­чувствовал тогда и молодой царь Алексей Михайлович.
Видимо, с молодых лет протопоп Аввакум отличался край­ней строгостью и непримиримостью к любым проявлениям «неблагочестия», поэтому заслужил репутацию сурового и бес­компромиссного духовного наставника. Прихожане были недо­вольны суровыми требованиями и теми мерами, которые он предпринимал в приходе для исправления нравов и обычаев («унимал от блудни» — как он сам это называет). Несколько раз Аввакум был вынужден бежать от гнева прихожан и местных властей в Москву, пользуясь покровительством царя.
В 1650 г. патриарх Никон (бывший «однокашник» Авваку­ма — они вместе проходили послушание в Макарьевском мона­стыре под Нижним Новгородом) начал проводить церковную реформу, которая и породила раскол в Русской православной церкви. По реформе Никона двуперстное знамение было заме­нено на трехперстное, устанавливалось строгое написание име­ни Господа — Иисус (вместо старого Исус), изменялся порядок богослужения и некоторых церковных таинств. Это вызвало негодование у «ревнителей богочестия». Протопоп Аввакум стал одним из ярых противников и обличителей Никона и его последователей.
Конфликт Аввакума с официальной церковью привел к его аресту и ссылке вместе с семьей в Сибирь. Протопоп служил в одной из церквей Тобольска, продолжая неприкрыто пропове­довать старую веру и не признавая нововведений Никона. Ме­стное духовенство донесло на него в Москву, и Аввакум с семь­ей после тяжелейшего пути по непокоренной тогда еще Сибири оказался в глухом местечке на границе с Монголией. От тягот пути, лишений и голода умерли двое сыновей протопопа. В ссылке Аввакум провел десять лет.
В начале 60-х гг. Алексей Михайлович лишил Никона патриаршего сана и принял бразды правления церковными де­лами в свои руки. Может быть, помня дружбу с Аввакумом, прислушиваясь ли к голосам его сторонников или желая зару­читься духовной поддержкой этого выдающегося человека, царь вернул опального протопопа в Москву и встретил с лаской и почестями. Но купить его покорность не удалось. Уже через полгода стало понятно: от своих убеждений Аввакум не отка­жется, не смирится и не перестанет «воевать» с тем, что называл «зимой языческой». Он резко высказывался уже не только про­тив церковных иерархов, но и против самого царя. Вновь нача­лись гонения: ссылка в Сибирь, осуждение на церковном Собо­ре, полтора года тюрьмы. Но мятежный дух протопопа не сломился, он не отказался от своих убеждений.
В 1667 г. Аввакума судил церковный суд. Многих его после­дователей приговорили к «урезанию языков» и ссылке. Самого протопопа расстригли — лишили сана, предали анафеме (цер­ковному проклятию) и навечно сослали в Пустозерск — глухое поселение за полярным кругом. Ссылку разделили с Авваку­мом его единомышленники — инок Епифаний, поп Лазарь и дьякон Федор.
В Пустозерске прошли последние пятнадцать лет жизни протопопа. Первые несколько лет узникам разрешалось об­щаться, они пользовались относительной свободой. Но в 1670 г. сподвижников Аввакума подвергли вторичной казни — отреза­нию языков и отсечению ладоней правых рук, лишив таким об­разом единственного утешения — разговоров и переписки. За­ключенных изолировали друг от друга, поместив в срубы, засыпанные мерзлой землей. Семья протопопа также была за­ключена в земляную тюрьму в местечке Мезень. Вот как описы­вал это Аввакум:
Таже осыпали нас землею: струб в земле, и паки около земли другой струб, и паки около всех общая ограда за четырьмя замъками; стражие же пред дверми стрежаху темницы. Да ладно, так хорошо. Я о том не тужу, запечатлен в живом аде плотно гораздо; ни очию возвести на небо возможно, едина скважиня, сиречь окошко. В него пищу подают, что собаке, в него же и ветхая измещем; тут же и отдыхаем. Сперва зело тяжко от дыму было: иног­да, на земли валяясь, удушисься, насилу отдохнешь. А на полу том воды по колени - все беда. От печали великия и туги не чая­ли и живы быти, многажды и дух в телесе займется, яко мертв - насилу отойдешь. А сижу наг, нет на мне ни рубашки, лишь крест: нельзя мне, в грязи той сидя, носить одежды... Я уж не жалея, ког­да ел, когда не ел, - не спрашиваю и не тужу о том многажды.
Здесь, в аду пустозерского «сидения», началась литератур­ная деятельность Аввакума. Он писал утешительные послания единомышленникам и семье, челобитные царям — Алексею Михайловичу (протопоп пережил его на шесть лет) и Федору Алексеевичу, «Книгу бесед», «Книгу толкований», наконец — «Житие». Несмотря на строгость, с которой охраняли заклю­ченных, сочинения Аввакума распространялись по всей Руси, переписывались его последователями и как святыня береглись в старообрядческой среде.
Число людей, исповедовавших «старую веру», росло, власть была вынуждена вступить с ними в вооруженную борьбу. Вой­сками подавлялись восстания староверов, их подвергали жесто­ким казням. «Ныне нам от никониан огонь и дрова, земля и то­пор, и нож, и виселица», — писал Аввакум. Все написанное им, его мученичество и само его имя стало для старообрядцев свое­го рода святыней, его почитали как апостола старой веры.
Даже заключенный в вечной мерзлоте Аввакум предста­влял угрозу и для светской, и для церковной власти. В апреле 1682 г. по указу царя Федора Алексеевича протопоп Аввакум и трое его «соузников» были сожжены в срубе Пустозерской тюрьмы за «великие на царский дом хулы». Поэтому, говоря о протопопе, его часто называют огнепальным Аввакумом.
«В памяти нации, — пишет академик A.M. Панченко, — протопоп Аввакум существует как символ — символ старооб­рядческого движения и старообрядческого протеста. Почему "национальная память" выбрала именно этого человека? Ав­вакум был мученик. Из шестидесяти с небольшим лет его жиз­ни почти половина пришлась на ссылки и тюрьмы. Аввакум был бунтовщик. Он бесстрашно боролся со светскими и цер­ковными властями, с самим царем... Аввакум был народный заступник. Он защищал не одну старую веру; он защищал так­же угнетенных и униженных "простецов". "Не токмо за изме­нение святых книг, но и за мирскую правду... подобает душа своя положить". <...>
<...> Но при начале раскола и страдальцев, и воителей были многие тысячи. Отчего Россия всем им предпочла Аввакума? Оттого, что он обладал замечательным даром слова и был на го­лову выше своих современников как проповедник, как "человек пера", как стилист. Из писателей XVII в., вообще весьма богатого литературными талантами, только Аввакуму пристал эпитет "гениальный"».
Текст произведения «Житие протопопа Аввакума, им са­мим написанное» дошел до нашего времени в трех редакциях, из них две рукописи — автографы Аввакума. В течение восьми лет автор неоднократно переделывал текст: изменял компози­цию, добавлял фрагменты, правил стиль.
Вспомните особенности агиографического произведения. Какие жития вы уже знаете?
Что необычно в самом названии произведения Аввакума? Как вы думаете, почему Аввакум отступает от житийного канона?
Конечно, называя так свое жизнеописание, Аввакум созна­тельно шел на риск быть обвиненным в уподоблении себя свя­тому. Но человеческие страдания и духовные искания давали ему право называться мучеником веры. Безусловно, он пони­мал, какое значение имеет его личность и судьба в истории рус­ского духовного подвижничества. Кроме этого, он получил бла­гословение на написание «Жития» от своего духовного отца — инока Епифания, который, возможно, и был инициатором это­го труда. Один из автографов рукописи начинается припиской Епифания: «Аввакум протопоп понужден бысть житие свое написати иноком Епифанием, — понеж отец ему духовный инок, — да не забвению предано будет дело Божие...»
В «Житии» есть традиционные для агиографической лите­ратуры элементы. Во вступлении Аввакум говорит о своем не­вежестве и греховности, обращается к Богу с просьбой «утвер­дить сердце» и «управить ум». Начинается повествование рассказом о детстве, родителях, выборе жены. Описывает Авва­кум и свои чудесные видения, которые укрепляли его веру и указывали дорогу.
Но разительно отличается от традиционного житийного по­вествования авторская установка: Аввакум как будто ведет с читателем беседу, делится мыслями, иногда жалуется на злоюпочения. Рассказ его о себе лишен напыщенности, торже­ственности, и только когда речь заходит о вере, о том, что для автора важнее жизни, повествование становится возвышенным, собеседник превращается в проповедника.
Прочитайте отрывок из «Жития» — размышления Аввакума о вере, Церкви и своих врагах.
<...> Мы же, здесь и везде сидящии в темницах, поем пред вла­дыкою Христом, сыном Божиим, песни песням, их же Соломан воспе, зря на матерь Виръсавию: «Се еси добра, прекрасная моя! Се еси добра, любимая моя! Очи твои горят горят, яко пламень огня; зубы твои белы паче млека; зрак лица твоего паче солнеч­ных лучъ, и вся в красоте сияеш, яко день в силе своей» (хвала о церкви).
<...> И прочих наших на Москве жарили да пекли: Исайю со­жгли, и после Авраамия сожгли, и иных поборников церковных многое множество погублено, их же число Бог изочтет. Чюдо, как это в познание не хотят приити: огнем, да кнутом, да висилицею хотят веру утвердить! Которые-то апостолы научили так? Не знаю. Мой Христос не приказал нашим апостолам так учить, еже бы ог­нем, да кнутом, да висилицею в веру приводить. Но Господем реченно ко апостолом сице: шедши в мир весь проповедите Еванге­лие всей твари. Иже веру имет и крестится, спасен будет, а иже не имет веры, осужден будет. Смотри, слышателю, волею зовет Христос, а не приказал апостолом непокаряющихся огнем жечь и на висилицах вешать. <...> А наш Христос ученикам своим никог­да так не повелел. И те учители явны, яко шиши антихристовы, которые, приводя в веру, губят и смерти предают; по вере своей и дела творят таковы же. Писано во Евангелии: не может древо добро плод зол творити, ниже древо зло плод добр творити, от плода бо всяко древо познано бывает. Да што много говорить? Аще не были бы борцы, не бы даны быша венцы. <...> Ну-тко, правоверие, нарцы имя Христово, стань среди Москвы, перекре- стися знамением Спасителя нашего Христа пятью персты, яко же прияком от святых отец: вот тебе царство небесное дома роди­лось! Бог благословит: мучься за сложение перъст, не разсуждай много! А я с тобою же за сие о Христе умрети готов. Аще я и не­мыслен гораздо, неука человек, да то знаю, что все в церкви, от святых отец переданная, свята и непорочна суть. Держу до смер­ти яко же приях: не прелагаю предел вечных, до нас положено: лежи оно так во веки веком! <...>»

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. 
   Какие основные мысли Аввакума вы можете выделить?
   
2. 
   Проанализируйте композицию фрагмента, а также его языковые и образные особенности.