Учебное пособие {2} Gaudeamus igitur Juvenes dum sumus! Post jucundam juventutem, Post molestam senectutem Nos habebit humus

Безобразное — категория эстетики, противоположная пре­красному, выражающая негативную эстетическую ценность. Как подсказывает этимология самого слова безобразное — значит без образное, лишенное образа, меры, порядка, другими словами — ха­ос. В древнегреческой эстетике безобразное сближалось с понятия­ми небытия и зла. В средневековой философии безобразное тракто­валось как следствие и форма проявления греховности. Прекрасный ангел Люцифер, выступив против Бога, превратился в безобразного Сатану. Человек (Адам и Ева), нарушив запрет Бога, — является творцом всего безобразного в мире. Таким образом, в средневековом мышлении безобразное понималось как наглядное свидетельство греховности мира.
Эстетика эпохи Просвещения вообще отрицала за безобраз­ным право быть воплощенным в искусстве. Однако, еще в эпоху Воз­рождения была осознана великая творческая сила безобразного. В пантеистических учениях Телезио и др. утверждалось значение безобразного как свидетельства могучей энергии и бесконечного многообразия природы. Такой подход получил свое развитие в эсте­тике романтизма. Ф. Шлегель, В. Гюго подчеркивали ценность для искусства «эксцентрического» и «уродливого». В некоторых течени­ях модернизма безобразное истолковывалось как исключительная позитивная ценность.
Безобразное — антипод прекрасному. И именно поэтому бе­зобразное и прекрасное теснейшим образом связаны друг с дру­гом. Еще древние египтяне отмечали, что в процессе старения все здоровое и красивое становится безобразным. На тесную взаимо­обусловленность этих двух категорий указывал также Аристо­тель, подчеркнувший разницу между прекрасным лицом и пре­красно нарисованным лицом. Аристотель здесь тонко подметил одну из характерных особенностей творческой природы художе­ственной деятельности, благодаря которой действительно безоб­разный предмет получает свойства прекрасного (изображен пре­красно, обладает прекрасными художественными достоинствами). Поэтому эстетическое переживание безобразного двойственно: наслаждение художественным произведением сопровождается чувством отвращения к самому предмету изображения. Момент прекрасного и связанное с ним чувство наслаждения произведени­ем проистекает от радости узнавания действительности, от вос­приятия прекрасной формы, ощущения мастерства художника
{112}
и утверждаемого эстетического идеала, с позиций которого отри­цаются негативные ценности, силы зла и хаоса и утверждается по­зитивное просветленное начало.
Диалектика прекрасного и безобразного может быть раскрыта в образе «модели», органически соединяющей в себе общее и индиви­дуальное.
Всякое художественное произведение в таком случае может быть понято как специфическая модель, дающая нам определенную меру диалектического совпадения стихии и порядка, хаоса и гармо­нии. Поэт-даос обязательно подчеркнет, как стихия дождя расска­зывает, о чем он думает. Стихия вдруг оказывается носителем ра­зумного. Поэзия по природе свой всегда стремится мыслить в обра­зах стихий, будь то природа или культура, и имитировать некоторый хаос, который усиливает впечатление о том, что красота рождается как бы спонтанно, сама собой, органично, а не искусственно. Так, за хаосом вдруг проступает неявная, тройная гармония, которая, по словам Гераклита, лучше явной. Так моделируется в художествен­ном произведении конкретная, соответствующая стилю, мера совпа­дения прекрасного и безобразного.
Диалектическое тождество, определенное совпадение хаоса и гармонии осуществляется в разных эстетических пропорциях в за­висимости от стиля автора, от художественных задач, которые он ставит в своем произведении, и от многих других внешних и внут­ренних обстоятельств. Многое в этой мере соотношения прекрасного и безобразного зависит от художественной энергетики автора. Один поэт в гигантском размахе крыльев может тащить паровоз (напри­мер, Гоголь). Другой кружится легкой бабочкой (например, Андер­сен). Иногда кажущийся гигант, изнутри оказывается нежным и хрупким и предупреждает, что «на бабочку поэтинова сердца нель­зя садиться в галошах и без галош» (Маяковский).
Для дифференцировки указанных мер при категориях пре­красного и безобразного существуют дополнительные понятия, фик­сирующие оттенки (изящное, прелестное, простое, неприхотливое и др.). Есть в эстетике и специальные категории, в которых указан­ная мера прекрасного и безобразного, гармонии и хаоса, стихии и по­рядка выступают как выражение чрезмерности, как нечто выходя­щее за пределы всякой меры.