Я вернусь…

9
Шахин
…Просыпается тогда, когда все засыпают. Прячется от дневного
света за тяжелой завесой бархатных гардин. Отоваривается
исключительно в круглосуточных маркетах, развлекается только в
ночных клубах, гуляет по Стамбулу лишь в темное время суток.
Презирает свет. «Обнажает сожаления настоящего…» Убегает от
солнца. «Возвращает туда, откуда уношусь изо всех сил…» Носит
затемненные солнечные очки. «Не хочу видеть ярких цветов.
Раздражают своей резкостью…» Обязан темноте жизнью – спрятала от
боли. «Скажете, прячу голову в песок? Maybe. Для чего выныривать из
темноты, если свет ослепляет сердце?..»
Он – житель ночного Стамбула. Вампир без черного плаща и
потребности кого-то убивать. «Спросите, для чего живу? Не знаю…
Человек ко всему привыкает. Я привык жить прошлым, не
задумываясь о будущем. Наверное, должны быть и такие люди, как
я…» В его крови нет ничего, кроме сожалений. Сожалений красного
цвета. «Слишком многое проиграл. Проиграл свое счастье, любовь,
карьеру. Спросите, кому? Кто тот везунчик, которому досталось так
много чужого добра? Прошлое. Единственный пожиратель
человеческих потерь… Отобранное возврату не подлежит».
Выжимает себе апельсиновый сок. Растворяет в нем порошковый
витамин С. Наливает нам виски в стаканы из стекла с золотыми
прожилками. Никогда не видел его понурым. Даже о самом грустном
рассказывает с улыбкой на лице. Такое ощущение, будто улыбка –
единственное, что у него не смогло отнять прошлое… Отпивает
фреша. На бокале застывает отпечаток светло-розовой помады.
Постоянно подкрашивает губы – скрывает болезненную бледность.
Его жизнь одна сплошная борьба в режиме non-stop. Сейчас борьба
ужесточилась – воюет с болезнью и с настоящим одновременно. Ради
чего? Все жертвы ради прошлого. Потому что только в прошлом он
жил…

---

…Шахин, 37 лет. Познакомились с ним в «Life», одном из клубов
Бейоглу. Подсел к нашему столику. Культурно поздоровался, смахнув с
лица челку пепельного парика. Попросил прикурить. Сказал, что
угощает нас выпивкой. Разговорились. У Шахина невероятно
обаятельное лицо. Пользуется декоративной косметикой, прикрывает
лысину париками с густыми локонами. Не одевается в женскую
одежду. Предпочитает костюмы однотонных светлых оттенков –
облегающие брючки, приталенные пиджачки. Все со вкусом, никакой
вульгарности.
Он – гей. Не скрывает этого и давно не гордится. Принял себя
таким, каким родился. Мирумир говорит, что у него невероятно
наполненные глаза. Серо-зеленые, с пышными ресницами, чуть
припухшими веками. «В них столько жизни!» Заливисто хохочет,
обнажая белоснежные зубы. Поворачивается к барной стойке, закинув
ногу на ногу. Просит повторить. Бармены «Life» знают: их постоянный
клиент пьет апельсиновый сок с водкой. Подбадривает организм
витаминами, одновременно разрушая его спиртным. Противоречия
даже в предпочтениях. «Красотка, в них не может быть жизни, так как
моя жизнь подходит к концу… СПИД у меня». Сообщает об этом не с
эпа-тажным вызовом. Его интонация, пропитанная каким-то
безразличием, больше похожа на защитную реакцию…
Мирумир не выказывает смущения. Заказывает еще бокал мартини.
«Ну, с ВИЧ можно прожить много лет. Главное, беречь себя… Так что
не надо подгонять конец, когда до него еще жить и жить». Щиплет за
щечку любимую. «Вы мне оба очень нравитесь… Мирумир, а ваш
оптимизм забавляет. Хотя, не удивляюсь: русские вообще очень
стойкие. Окончательно убедился в этом, будучи в Москве». Мирумир,
отметив улыбкой начавшуюся песню Шаде, спрашивает: «Давно были
в России?» Прислоняет бокал к щеке, подпирая им голову. В глазах
появляется грусть. «В 2004-м… Хорошее было время…»
Шахин до недавнего времени активно работал в турецком шоу-
бизнесе. Был востребован. О нем писали газеты, часто появлялся в
ток-шоу, писал песни для Сезен Аксу, Петек Динчоз. Однако большую