Законов власти перевод с английского Е. Я. Мигуновой Научный консультант В. В. Андрушкевич

Соблюдение закона
При дворе Людовика XIV аристократы и министры проводили дни
и ночи в дебатах о проблемах государства. Они совещались, спорили,
заключали и расторгали союзы, снова спорили, пока не наставал
решающий момент: избирались двое из их числа, чтобы представить
мнения сторон самому Людовику, который должен быть принять
окончательное решение. После того как двое были избраны, споры
возобновлялись: как сформулировать доклады? что произведет на
Людовика впечатление, а что ему не понравится? в какое время дня лучше
обратиться к нему и какой уголок Версальского дворца избрать для этого?
какое выражение должно быть на их лицах?
Когда наконец всё было решено, наступала важная минута. Два
избранника приближались к Людовику — это само по себе требовало
тонкости и деликатности — и, завладев его вниманием, заговаривали
о своем деле подробно, приводя различные доводы.
Людовик выслушивал молча, сохраняя на лице загадочное выражение.
Когда оба заканчивали говорить и ждали ответа короля, он, обращаясь
к ним обоим, отвечал: «Я подумаю». С этими словами он удалялся.
Впоследствии ни министры, ни придворные больше не слышали от
короля ни слова об интересующем их предмете — они просто видели
результат, когда позже, порой спустя недели, король принимал решение
и действовал. Он никогда не утруждал себя повторными обсуждениями
вопроса.
Толкование

---

Людовик XIV был очень немногословен. Ему принадлежит знаменитое:
«Государство — это я». Трудно высказаться более лаконично
и выразительно. Его печально известное: «Я подумаю» — очень короткая
фраза, которой он отвечал на все запросы и обращения.
Не всегда Людовик был таким; в юности он любил поговорить,
упиваясь собственным красноречием.
Позже он научился быть молчаливым, навязал себе эту маску, чтобы
никому не дать вывести себя из равновесия. Никто не знал наверняка
своего положения, никому не удавалось предсказать реакцию короля.
Никому не удалось бы обмануть Людовика, нашептывая ему то, что он
хочет услышать, ведь никто не знал, что он хотел слышать. Вынужденные
подолгу высказываться перед хранящим молчание Людовиком, просители
невольно все больше раскрывались перед ним, а это король впоследствии
мог с успехом использовать против них.
Наконец, молчание Людовика помогало ему держать всех в страхе
и подчинении. Это было одной из основ, на которых покоилось его
могущество.
Сен-Симон писал: «Никто лучше его не знал цену своим словам, своей
улыбке, даже вскользь брошенному взгляду. Всё в нем имело ценность,
потому что он мог влиять на ход вещей, и его величие усугублялось его
немногословием».
Одна из историй, которые часто рассказывают о Киссинджере...
касается доклада, над которым работал лорд Уинстон. Представив доклад
Киссинджеру, он вскоре получил его назад с замечанием: «Это лучшее, на
что вы способны?» Лорд переделал и отредактировал доклад и наконец
вновь представил его на рассмотрение. Работа вернулась с тем же
коротким замечанием. Переделав его еще раз и снова получив тот же
вопрос от Киссинджера, лорд взорвался: «Да, черт побери, это лучшее, на
что я способен!» На что Киссинджер ответил: «Отлично, полагаю, на этот
раз я его прочту».
Вальтер Айзексон.
«Киссинджер», 1992
Еще более разрушительно для министра произносить глупости,
нежели совершать их.
Кардинал де Рец, 1613—1679