Девушка в поезде

Четверг, 7 марта 2013 года
Вторая полови на дня
В комнате темно, воздух напоен нашим сладким запахом. Мы снова
в номере на верхнем этаже отеля «Лебедь». Правда, сейчас все не так,
как обычно, потому что он здесь и смотрит на меня.
– Куда ты хочешь отправиться? – спрашивает он.
– В дом на пляже на побережье Коста-де-ла-Лус, – отвечаю я.
Он улыбается:
– И что мы там будем делать? Я смеюсь.
– Ты имеешь в виду помимо этого?
Он осторожно проводит пальцами по моему животу:
– Помимо этого.
– Мы откроем кафе, займемся искусством, научимся серфингу.
Он целует мой живот сбоку.
– А как же Таиланд? – спрашивает он.
Я морщу нос.
– Там слишком много зеленой молодежи. Сицилия, – говорю я. –
Эгадские острова. Мы откроем бар на пляже, будем рыбачить…
Он снова смеется, а затем забирается на меня сверху и целует.
– Ты потрясающая! – шепчет он. – Ты просто потрясающая!
Мне хочется расхохотаться и произнести вслух: «Видишь? Я победила!
Я же говорила, что это не последний раз, что последнего раза никогда
не бывает». Я кусаю губу и закрываю глаза. Я была права, я знала это,
но говорить про это вслух мне ни к чему. Я наслаждаюсь своей победой
молча; я буду получать от нее почти такое же наслаждение, как от его
прикосновений.
Потом он говорит со мной так, как никогда не разговаривал прежде.
Обычно говорю только я, но на этот раз в откровения пускается он.
Он рассказывает об ощущении пустоты, о своих родных, с которыми
потерял связь, о женщине, которая была до меня, и еще об одной перед
ней – той, что разбила ему сердце и опустошила душу. Я не верю в родство
душ, но между нами есть понимание, которого я никогда не ощущала
раньше или, по крайней мере, не ощущала уже очень давно. Оно рождается
от схожих переживаний, из знания, каково это – оказаться сломленным.
Я понимаю, что значит пустота. Мне начинает казаться, что ее

---

невозможно ничем заполнить в принципе. Мои психотерапевтические
сеансы научили меня одному: эти бреши в жизни навсегда. Нужно
научиться расти, обволакивая их, подобно растениям, обвивающим
стеблями
бетонные
строения.
Эти
бреши
формируют
человека
как личность. Теперь я это знаю, но не говорю об этом вслух, во всяком
случае сейчас.
– И когда мы поедем? – спрашиваю я, но он не отвечает, и я засыпаю,
а когда просыпаюсь, его уже нет.
Пятница, 8 марта 2013 года
Утро
Скотт приносит мне кофе на террасу.
– Ты спала вчера, – говорит он и наклоняется, чтобы поцеловать меня
в макушку.
Он стоит за мной, положив мне на плечи теплые и сильные руки.
Я откидываю голову, упираюсь в него затылком и закрываю глаза, слушая,
как электричка грохочет по рельсам и останавливается напротив нашего
дома. Когда мы только въехали в этот дом, Скотт часто приветственно
махал рукой пассажирам, что меня всегда смешило. Он слегка сжимает мне
плечи, наклоняется и целует в шею.
– Ты спала, – повторяет он. – Наверное, чувствуешь себя получше.
– Так и есть, – отвечаю я.
– Думаешь, сработала? – спрашивает он. – Психотерапия?
– Ты хочешь спросить, считаю ли я, что мне поставили мозги
на место?
– Нет, конечно, – говорит он, и в его голосе звучит обида. – Я вовсе
не…
– Я знаю. – Я поднимаю руку и сжимаю его ладонь. – Я пошутила.
Мне кажется, это целый процесс. Тут все не так просто. Не знаю, смогу ли
когда-нибудь сказать, что все сработало. И что я в норме.
Наступает тишина, и он сжимает мое плечо чуть сильнее.
– Так ты хочешь продолжать? – спрашивает он, и я отвечаю, что да.
Было время, когда мне казалось, что он являлся всем, что мне нужно,
что его будет достаточно. Я думала так несколько лет. Я любила его всем
сердцем. Но теперь мне хочется другой жизни. Я чувствую себя самой
собой только во время своих тайных и лихорадочных встреч, когда
буквально оживаю среди этой жары и полумрака. Но если даже я сбегу,
разве можно быть уверенной, что мне опять не начнет чего-то
недоставать? Кто может поручиться, что я снова не начну чувствовать то,

---

что чувствую сейчас, – не защищенность, а подавленность? Может,
мне снова захочется пуститься в бега, а потом еще раз, и в конечном итоге
я опять окажусь возле старых путей, потому что больше идти некуда.
Может, и так. А может, и нет. Приходится идти на риск, не так ли?
Я спускаюсь вниз, чтобы проводить его на работу. Он обнимает меня
за талию и целует в макушку.
– Я люблю тебя, Мегс, – шепчет он, и я чувствую себя самой
последней мерзавкой.
Я хочу поскорее закрыть за ним дверь, поскольку знаю, что вот-вот
расплачусь.

---

Рейчел