Девушка в поезде

Суббота, 20 июля 2013 года
Утро
Жизнь ничему меня не учит. Я просыпаюсь с щемящим чувством вины
и стыда и сразу понимаю, что совершила какую-то глупость. Я снова
прохожу
через
мучительный
и
болезненно
знакомый
ритуал
восстановления в памяти своих поступков. Я послала письмо
по электронной почте. Вот что я сделала.
В какой-то момент вчерашнего вечера Том получил повышение
и снова оказался в списке людей, о которых я думаю, и я послала ему
письмо по электронной почте. Мой ноутбук стоит на полу рядом
с кроватью и с немым укором напоминает об этом. Я поднимаюсь,
перешагиваю через него и иду в ванную. Там я пью прямо из-под крана,
поглядывая на себя в зеркало.
Выгляжу я неважно. Но три разгрузочных дня не так уж плохо, и я
полна решимости начать все заново. Я стою под душем очень долго
и постепенно снижаю температуру воды, делая ее сначала прохладной,
а потом и по-настоящему холодной. Нельзя вставать сразу под холодную
струю воды, это вызывает шок и вообще слишком жестоко, но если
уменьшать температуру воды постепенно, то все происходит незаметно,
как в случае, когда варят лягушку, только наоборот. Прохладная вода
успокаивает кожу и притупляет жгучую боль от ран на голове и над глазом.
Я отношу ноутбук вниз и делаю себе чашку чая. Есть ничтожный шанс,
что написанное Тому письмо я все же не отправила. Я делаю глубокий
вдох, открываю свою почту и с радостью вижу, что входящих сообщений
нет. Но, проверив папку «Отправленные», понимаю, что написала ему –
просто он не ответил. Пока. Письмо ушло в двенадцатом часу ночи, к тому
времени я пила уже несколько часов, адреналин и возбуждение
от принятого алкоголя должны были давно сойти на нет. Я открываю
сообщение.
Будь добр, скажи своей жене, чтобы она перестала лгать про меня
в полиции. Разве это не подло устраивать мне неприятности и выдумывать,

---

будто я преследую ее и ее уродливое потомство? Пусть лучше займется
собой. Скажи ей, чтобы, черт ее побери, оставила меня в покое.
Я закрываю глаза и с силой захлопываю крышку ноутбука.
Я съеживаюсь, мое тело буквально сжимается в комок. Я хочу стать совсем
крошечной, хочу исчезнуть. И еще мне становится страшно, потому что
если Том решит показать это полиции, то у меня могут быть большие
проблемы. Если Анна собирает доказательств моей мстительности
и навязчивости, то это может стать главным пунктом в ее досье. И при чем
тут маленькая девочка? Как я могла позволить себе подобное? Как вообще
такое возможно? Я не желаю малышке ничего дурного – я не могу думать
плохо о ребенке, любом ребенке, и уж тем более о ребенке Тома.
Я не понимаю себя, не понимаю, во что я превратилась. Господи,
он должен меня ненавидеть. Я сама ненавижу себя – во всяком случае,
ту себя, которая написала письмо вчера вечером. Она совсем не похожа
на меня, потому что я не такая. Я не такая злая.
Неужели? Я стараюсь не думать о самых плохих днях, но в подобные
моменты воспоминания сами лезут в голову. Взять хотя бы ссору,
произошедшую незадолго до нашего разрыва: я проснулась после
вечеринки, ничего не помня, и Том рассказал мне, как я себя там вела,
как снова заставила его стыдиться, когда оскорбила жену его коллеги,
обвинив во флирте с моим мужем. «Я не хочу с тобой никуда больше
ходить, – сказал он мне. – Ты спрашиваешь, почему я никогда
не приглашаю друзей, почему больше не люблю ходить с тобой в пабы.
Ты действительно хочешь знать причину? Все дело в тебе. Потому что мне
за тебя стыдно».
Я беру сумочку и ключи и собираюсь дойти до магазина в конце
квартала. Меня не волнует, что еще нет девяти утра; я испугана и не хочу
ни о чем думать. Если сейчас принять болеутоляющее и запить спиртным,
то я отключусь и просплю весь день. А уже потом буду решать, как быть
дальше. Я подхожу к входной двери, тянусь к ручке и останавливаюсь.
Я могла бы извиниться. Если попросить прощения прямо сейчас, может,
еще не все потеряно. Может, мне удастся уговорить его не показывать это
сообщение Анне или полицейским. Ему уже приходилось меня выручать.
В тот день прошлым летом, когда я оказалась в доме Тома и Анны,
все было не совсем так, как я рассказала в полиции. Для начала, ни в какой
звонок я не звонила. Я сама не знала, чего хотела, и до сих пор
не понимаю, зачем вообще туда явилась. Я прошла по дорожке и перелезла
через забор. Было тихо, и я ничего не слышала. Я подошла к раздвижной

---

двери и заглянула внутрь. Это правда, что Анна спала на диване. Я не стала
звать ни ее, ни Тома. Я не хотела ее будить. Малютка не плакала, а крепко
спала в своей колыбельке рядом с матерью. Я взяла ее на руки и быстро
вынесла из дома. Я помню, как бежала с ней к забору, как она проснулась
и начала тихонько хныкать. Я не знаю, что было у меня в голове.
Я не собиралась делать ей ничего дурного. Я добралась до забора, крепко
прижимая малышку к груди. Теперь она уже плакала в полный голос,
и плач переходил в крик. Я начала качать ее и уговаривала замолчать,
а потом услышала звук приближавшегося поезда, повернулась спиной
к забору и увидела Анну. Она мчалась ко мне со всех ног – рот, похожий
на зияющую рану, был открыт, губы шевелились, но слов не было слышно.
Она забрала у меня ребенка, и я хотела убежать, но споткнулась
и упала. Она стояла надо мной, кричала и велела оставаться на месте,
иначе она вызовет полицию. Она позвонила Тому, и он пришел домой и сел
рядом с ней в гостиной. Она билась в истерике, все время порывалась
позвонить в полицию и хотела, чтобы меня арестовали за похищение.
Том ее успокаивал, уговаривал не заявлять в полицию и отпустить меня.
Он спас меня. Потом отвез меня домой и, когда я вышла из машины, взял
за руку. Я думала, что это был жест поддержки, но он сжимал мою руку все
крепче и крепче, пока я не закричала. Его лицо побагровело, и он сказал,
что убьет меня, если я причиню вред его дочери.
Я не знаю, что тогда на меня нашло. Не знаю по сей день.
Я нерешительно стою возле двери, держась за ручку, и сильно кусаю губы.
Я знаю, что если начну сейчас пить, то час или два буду чувствовать себя
лучше, а шесть или семь лет – хуже. Я отпускаю ручку, иду назад
в гостиную и снова открываю ноутбук. Я должна извиниться, должна
попросить прощения. Я опять открываю свою почту и вижу новое
сообщение. Оно не от Тома, а от Скотта Хипвелла.
Уважаемая Рейчел!
Спасибо, что написали мне. Я не помню, чтобы Меган
говорила о Вас, но у нее было много знакомых по галерее, а с
именами у меня всегда было неважно. Я хотел бы поговорить
с Вами о том, что Вам известно. Пожалуйста, свяжитесь со мной
по номеру 07583 123657 как можно скорее. С уважением,