Девушка в поезде

Вторник, 23 июля 2013 года
Утро
Яне сразу понимаю, что чувствую, когда просыпаюсь. Какое-то
возбуждение, смешанное со страхом. Я знаю, что мы близки к развязке.
И не могу избавиться от предчувствия, что она будет ужасной.
Я сажусь на кровати, беру ноутбук, включаю его и нетерпеливо жду,
пока загрузится Интернет. Процесс кажется мне бесконечным. Я слышу,
как Кэти ходит по дому, моет посуду, готовит себе завтрак и бежит наверх
почистить зубы. Я слышу, как она останавливается за моей дверью,
и представляю, как поднимает руку, чтобы постучать. Потом передумывает
и бежит вниз по лестнице.
На экране появляется страница Би-би-си. Главная новость –
о сокращении ассигнований на оказание правовой помощи, затем
сообщение о телезвезде 70-х годов, который обвиняется в педофилии.
Ничего о Меган; ничего о Камале. Я разочарована. Знаю, у полиции есть
двадцать четыре часа, чтобы выдвинуть обвинение, и они истекли. Правда,
в отдельных случаях этот срок могут продлить еще на двенадцать часов.
Я все это знаю, потому что вчера специально изучала этот вопрос.
Когда меня выпроводили из дома Скотта, я вернулась домой, включила
телевизор и провела большую часть дня за просмотром новостей
по телевизору и в Интернете. Я ждала.
К полудню полиция назвала имя подозреваемого. В новостях
рассказывали, что «в доме доктора Абдика и его машине найдены улики»,
но не сказали, какие именно. Может, кровь? А ее телефон так и не нашли?
Одежду, сумку, зубную щетку? Постоянно показывали фотографии Камаля,
сделанные крупным планом: у него смуглое красивое лицо. Эти фото
сделаны не в полиции для внесения в базу данных, а где-то на отдыхе:
на них он едва сдерживает улыбку. Он выглядит слишком мягким, слишком
красивым, чтобы быть убийцей, но внешность обманчива – говорят,
что Тед Банди
[2]
был похож на Кэри Гранта.
Я прождала новостей весь день, надеясь, что сообщат об обвинении
в похищении, нападении или в чем-то похуже. Я ждала, что расскажут,
где она, где он ее держал. Показали фотографии Бленхайм-роуд,
железнодорожной станции, двери дома Скотта. Комментаторы рассуждали
о вероятных причинах того, почему ни телефоном Меган, ни ее

---

банковскими картами никто не пользовался уже больше недели.
Несколько раз звонил Том, но я не отвечала. Я знаю, зачем он звонит.
Он хочет узнать, что я делала в доме Хипвеллов вчера вечером. Пусть
помучается. К нему это не имеет никакого отношения. Не вся моя жизнь
замыкается на нем. К тому же я не сомневаюсь, что он звонит по ее указке.
А ей я не обязана ничего объяснять.
Я продолжала ждать, но обвинение не выдвигалось. Вместо этого
сообщались все новые подробности о Камале, о том, что он
профессионально занимался психотерапией, что Меган посвятила его
во все свои тайны и беды, что он завоевал ее доверие и злоупотребил им,
соблазнив ее, а потом – кто знает, что было потом?
Я узнала, что он мусульманин, босниец, бежал от конфликта
на Балканах и в пятнадцать лет оказался в Англии в качестве беженца.
Он знает об утратах не понаслышке, потому что потерял в Сребренице отца
и двух старших братьев. Имеет судимость за домашнее насилие.
Чем больше я узнавала о Камале, тем больше убеждалась в правильности
своего решения рассказать все полиции и поговорить со Скоттом.
Я поднимаюсь, накидываю халат, спускаюсь вниз и включаю
телевизор. Я никуда сегодня не собираюсь. Если неожиданно вернется
Кэти, я сошлюсь на недомогание. Потом наливаю себе чашку кофе, сажусь
перед телевизором и жду.
Вечер
К трем часам мне все надоело. Надоело слушать о пособиях
и телевизионных педофилах семидесятых годов. Меня злило, что ничего
не говорят о Меган и молчат о Камале, поэтому я отправилась в винный
магазин и купила две бутылки белого вина.
Я заканчиваю первую бутылку, когда что-то меняется. Теперь к старым
новостям добавляются новые. Картинка прыгает на экране – сюжет отснят
из какого-то недостроенного (или полуразрушенного) здания, вдалеке
слышны разрывы. Сирия, Египет, а может, Судан? Я убираю звук,
поскольку это меня не сильно интересует. Потом по бегущей строке
на экране узнаю, что правительство сталкивается с противодействием
сокращению ассигнований на правовую помощь, что Фернандо Торрес
не сможет выйти на поле около четырех недель из-за растяжения
подколенного сухожилия и что подозреваемый в исчезновении Меган
Хипвелл освобожден из-под стражи без предъявления обвинения.
Я ставлю бокал, беру пульт управления и несколько раз жму на кнопку
громкости. Этого не может быть! Репортаж о военных действиях

---

продолжается и никак не закончится – я чувствую, что у меня поднимается
давление, – но в конце концов на экране снова возникает студия. И диктор
сообщает:
– Камаль Абдик, арестованный вчера в связи с исчезновением Меган
Хипвелл, освобожден без предъявления обвинения. Абдика, который
являлся психотерапевтом миссис Хипвелл, задержали вчера, но освободили
сегодня утром: по словам полиции, для выдвижения обвинения нет
достаточных доказательств.
Я не слышу, что диктор говорит потом. Я сижу, и перед глазами у меня
все расплывается, в ушах стоит шум, и в голове только одна мысль: он у них
был, и они его отпустили.
Позже, наверху, слишком много выпив, я плохо вижу экран
компьютера, в глазах двоится и даже троится. Я могу читать, только если
закрою один глаз рукой. От этого болит голова. Кэти дома, она звала меня,
но я сказала, что лежу, поскольку неважно себя чувствую. Она знает, что я
пью.
Мой желудок заполнен алкоголем. Меня тошнит. Я плохо соображаю.
Не надо было начинать пить так рано. Вообще не надо было начинать пить.
Я набрала номер Скотта час назад и еще раз совсем недавно. Этого тоже
не следовало делать. Я просто хочу знать: что им наврал Камаль? Чего
такого он им наговорил, что сумел их одурачить? Полиция все испортила.
Идиоты! Это все Райли, это из-за нее. Я уверена в этом.
От газет тоже никакого толку. Теперь они утверждают, что никакой
судимости за домашнее насилие не было. Прежняя информация была
ошибочной. Теперь они делают из него чуть ли не жертву.
Я больше не хочу пить. Я знаю, что надо вылить остатки вина
в раковину, потому что когда я встану утром, то первым делом выпью,
а потом точно захочу продолжить. Мне надо все вылить, но я знаю,
что ничего выливать не буду. Потому что утром будет ради чего
просыпаться.
Кругом темно, и я слышу, как кто-то зовет ее по имени. Голос звучит
сначала тихо, потом громче. В нем слышится злость и отчаяние, и он зовет
Меган. Это Скотт – он с ней несчастлив. Он зовет ее снова и снова.
Наверное, мне это снится. Я стараюсь удержать этот сон, но чем больше
стараюсь, тем быстрее он тает, а потом и вовсе исчезает.