Джош Макдауэлл

лучше и любит меня больше" (выделено нами)
3
Бог знает о нас все. Я часто благодарю Бога за эти 
удивительные слова в Псалме 138: "Господи! Ты 
испытал меня и знаешь... Все пути мои известны Тебе. 
Еще нет слова на языке моем, — Ты, Господи, уже 
знаешь его совершенно" (ст. 1, 3-4). 
Псалмопевец говорит, что Бог знает меня лучше, 
чем моя жена Дотти, лучше, чем кто-либо еще в мире. 
Ему известны все мои мысли еще до того, как они 
приходят мне в голову, и при этом Он принимает меня 
без малейших ограничений и условий. 
Это относится ко всем. Эту истину надо доносить 
до детей любыми способами и как можно чаще. Тот же 
Бог, который лучше всех знает меня и вас, больше всех 
нас любит. 
Я остановился здесь на Божьей любви и принятии, 
поскольку знаю, что многие родители страдают от 
недостатка 
высокой 
самооценки 
и 
здорового 

---

самоуважения. Существуют семьи, где вы видите 
крайне 
слабое 
принятие 
или 
принятие 
на 
поведенческой (условной) основе. Но даже если вы 
сами выросли в такой далекой от совершенства 
атмосфере, это не значит, что вы не можете разорвать 
порочный круг в отношениях со своими детьми. 
Если из этой книги вы вынесите всего лишь одну 
мысль, мы с Диком надеемся, что ей будет понимание 
того, что вы безоговорочно приняты Богом и что Он 
даст вам силу столь же безоговорочно принять своих 
детей. Это не значит, что вам надо быть совершенным. 
Это не значит, что вы не будете временами сердиться 
на своих детей и быть недовольным их поведением. Ни 
один человек не может выказывать совершенное 
терпение и полное безоговорочное принятие. На это 
способен только Бог. Но Бог, наш великий пример для 
подражания, является для нас также великим 
источником силы и энергии для менее условного 
принятия детей, чтобы показать им, что не надо 
пытаться заслужить принятие и самоуважение. 
Принятие Келли... и Джима Беккера 
Когда моей дочери Келли было тринадцать лет, 
она предоставила мне прекрасную возможность 
показать ей, что я люблю ее просто такой, какой она 
есть, а не за то, что она делает или не делает. 
Однажды после занятий я встретил ее у дверей 
школы. Когда мы шли по стоянке к машине, она 
спросила: "Папа, что ты думаешь о Джиме Беккере?" 
Джим и Тэмми Беккер были очень известны, но я 

---

не знал, что они стали предметом обсуждения в одном 
из классов светской школы. Когда я слышу от детей 
трудный вопрос, то часто задаю в ответ собственный 
вопрос. Это помогает мне понять смысл и дает время 
на размышления. 
"Почему ты спрашиваешь?" — ответил я. 
"О! Сегодня в классе мы провели целый час, 
обсуждая Джима Беккера и все, что он сделал с 
Джессикой Хэн... Мне просто интересно, что ты 
думаешь о его делах". 
В голове у меня пронеслись самые разные 
варианты ответа. Я подумал, что большинство 
христианских и даже нехристианских родителей 
ответили бы: 
"Думаю, это ужасно. Это отвратительно. Им надо 
запретить проводить служение... по всей видимости, он 
даже не настоящий христианин". 
Я уже слышал пасторов, которые именно так 
говорили перед своими конгрегациями. Я понимал их 
возмущение, но при этом чувствовал что-то еще. 
Высказывая такую оценку Джима Беккера, пастор 
фактически говорил молодым людям в своей церкви: 
"Если у вас возникнут неприятности, не приходите 
ко мне, как к своему пастору". 
Фактически он передавал молодым девушкам 
своей конгрегации такое послание: "Как пастор, я 
люблю и принимаю вас, пока вы храните чистоту, но 
если вы забеременеете вне брака, я прокляну вас". 
А христианские родители, негативно и осуждающе 
высказывавшегося о Джиме Беккере, добивались лишь 
того, что давали детям понять: "Я люблю и принимаю 

---

тебя, если ты не будешь принимать наркотиков, пить, 
если не забеременеешь". 
Но что же я должен был ответить? Как провести 
четкую линию, показав тринадцатилетней дочери, что я 
думаю о грехе, не осуждая грешника? Я отчаянно 
размышлял, кусая губы, и, наконец, проговорил: 
"Дорогая, то, что сделал Джим Беккер — грех". 
Затем я принялся объяснять Келли, почему это 
грех, что для Джима Беккера значила его встреча с 
Джессикой Хэн в гостиничном номере. Затем 
продолжил: 
"Но, Келли, тебе надо понять еще одну вещь. Всем 
вам в классе надо понять, что Бог любит Джима 
Беккера столь же сильно, как тебя или меня. Всем надо 
понять, что Христос умер за Джима Беккера тоже, как 
Он умер за тебя и меня. Если Бог не прощает Джима 
Беккера, Он не может простить и нас". 
Мы продолжали идти к машине, и какое-то время 
Келли молчала. А я тем временем пытался найти 
нужные слова для того, что хотел сказать ей: Я люблю 
тебя не потому, что ты девственница. И если вдруг 
ты забеременеешь, все равно можешь прийти к отцу, 
потому что я хочу доносить Божью благодать как до 
Джима Беккера, так и до тебя, моей дочери. 
Глубоко вздохнув, я остановил Келли, повернул ее 
лицом к себе и сказал: 
"Дорогая, давай посмотрим на это реально. Ты 
представляешь, через что мне пришлось бы пройти, 
если бы ты забеременела? Меня бы, просто замучили. 
От меня бы отвернулась половина прихожан 
нашей церкви. Во всей стране на меня бы набросились 

---

христианские 
лидеры, 
издатели, 
репортеры, 
проповедники". 
Келли посмотрела на меня своими голубыми 
глазами, полными сочувствия, и сказала: "Знаю, папа". 
"Но, дорогая, — продолжал я, — хочу, чтобы ты 
знала одну вещь. Если бы ты и вправду забеременела, я 
бы не стал обращать внимания на то, что скажут люди 
в нашей церкви. Я бы не стал обращать внимания на то, 
что 
скажут 
христианские 
лидеры, 
издатели, 
проповедники, пасторы или кто-то еще. Ко всему этому 
я бы повернулся спиной, но я бы никогда не 
повернулся спиной к тебе. Я бы обнял тебя, и мы бы 
вместе все это обсудили". 
В этот момент моя тринадцатилетняя дочь 
уронила книги на асфальт стоянки, расплакалась, 
обвила меня руками и воскликнула: 
"Знаю, папа, ты так бы и поступил!" "Так вот, — 
радостно проговорил я, — я просто напоминаю тебе об 
этом". 
А про себя подумал: И сам буду помнить то, что 
сказал сегодня. 
Этот разговор произошел несколько лет назад. С 
тех пор я взял за правило по различным поводам 
напоминать ей, что я ее принимаю, доверяю ей и 
люблю ее, что бы ни случилось. Кто-то может 
подумать, что я подвергаю себя слишком большому 
риску и что Келли может "поймать меня на слове". Или 
что она начнет проявлять беззаботность, считая: "Какая 
разница — отец все равно меня любит". Но меня это не 
волнует, потому что я доверяю ей и знаю, что у нас 
хорошие взаимоотношения. 

---

Но что же бы я делал, Боже избави, если бы с 
Келли, Кэти или Хитер случилось бы что-нибудь вроде 
внебрачной беременности? Это стало бы шоком, но 
могу только молить Бога, если это случится, чтобы Он 
дал мне милость быть таким родителем, каким Он 
предназначил меня. Верю, что Он дал бы мне силу и 
любовь обнять дочь и обсудить вместе случившееся. 
Принятие Тинкер Белл и ее волшебного порошка 
Способность принять своего ребенка в период 
тяжелого кризиса типа: "Мама, я беременна", зависит 
от того, как вы принимаете его в более безобидных 
каждодневных ситуациях, неизбежно возникающих по 
мере его роста. В главе 1 я писал, какое впечатление на 
меня произвели родители Дотти, когда я начал с ней 
встречаться. Они показывали ей свое принятие 
десятками способов, и вскоре я понял, что это не игра в 
моем присутствии. 
В особенности мать Дотти обладала необычайным 
даром показывать восхищение своими детьми. Свою 
радость она высказывала не только на словах, но и 
делами — всем, что она делала. Она умела войти в их 
мир и смотреть на жизнь их глазами. Она умела