Доклад по предмету: История мировой литературы На тему: Тема художника и исскуства в новеллах Т. Манна «Тонно Крёгер» и«Смерть в Венеции»

Заключение
Томас манн начинает свое творчество как новеллист. Сквозные темы в его творчестве: тема болезни, особенно душевной, с элементами натурализма (новелла «воля к счастью»), тема смерти (первая новелла «Смерть»). Обозначая уникальность манновской манеры, исследователи нередко пользуются определениями «интеллектуальность», «полифоничность», «музыкальность». И действительно, мир у Манна явлен через гармонию — звучание, в котором дух времени соединяется с культурой и традицией, а жизненные проблемы представлены в столкновении с Красотой. То есть, вслушиваясь в явления, Манн переживает их особым образом, через музыку воспринимает жизнь и превращает ее в искусство. Интеллекутализм: Уже в раннем творчестве писателя наметилось устойчивое стремление варьировать и развивать, углублять от произведения к произведению родственные темы, конфликты и антитезы. Противоречие между действительностью, обществом и талантом, духом, искусством; между «нормальной», «здоровой» жизнью и душевной тонкостью, одухотворенностью, «болезнью»; между бюргером и художником, между этикой и эстетикой, красотой и нравственностью; между жизнью и смертью — все эти противопоставления повторяются Т. Манном неоднократно, причем писатель не дает абсолютного преимущества ни одной из сторон. Музыкальность: Сам Манн заметил в одном из писем: «Я всегда считал свой талант неким видоизменением музыкантства и воспринимаю художественную форму романа как своего рода симфонию, как ткань идей и музыкальное построение». Ряд новелл Т. Манна — «Тристан», «Тонио Крёгер», «Смерть Венеции» — объединены общей темой, исключительно популярной в литературе рубежа веков. Эта тема — искусство, судьбы творческой личности, Томас Манн подходит к ней по-своему, глубоко и оригинально.
«Тонио Крёгер»: «заблудший бюргер». Томас Манн вновь обращается к проблеме художника и его гуманистической миссии. Жизненный путь главного героя прослежен на протяжении значительного отрезка времени, начиная с юношеской поры. 14-летний Тонио Крёгер, сын консула Крёгера, человека уважаемого, живет в атмосфере, знакомой читателю по «Будденброкам». Тонио — натура мечтательная, художественная, поэтичная. Человек интеллектуального склада, он страдает от одиночества, непонимания окружающих. Следующие полтора десятилетия в жизни Тонио — время бродяжничества и исканий. Тонио начинает писать, но не находит признания и испытывает душевный дискомфорт. В сущности, Тонио — выразитель эстетических позиций, близких к декадентским. Новелла «Тонио Крёгер» раскрывает проблему бытия художника, противопоставляя «дух» и «жизнь». Читатель ожидает сюжетного разрешения взаимоотношений Тонио с другом детства Гансом Гансеном и Ингеборг Хольм, девочкой, в которую герой был некогда влюблен. Однако то, что должно было бы объединять, разъединяет. В повествовании о взрослом Крёгере Ганс и Ингеборг соединены, а Тонио существует в другом измерении — он живет творчеством. О своем призвании герой рассказывает художнице Лизавете Ивановне. Встреча Тонио с Гансом и Ингеборг знаменательна. Он их видит на одном из приемов и узнает, они его — нет. Воплощение «жизни», белокурые и голубоглазые Ганс и Ингеборг не способны заметить, узнать художника, жертвующего всем ради творчества. В «Тонио Крёгере» дух и влюблен в жизнь, и ощущает невозможность слияния с ней. Новелла представляет вечную дилемму: художник и общество. Художник — всегда непонят, болезненно утончен, одинок. В новелле открытый финал. Тонио Крёгер запечатлен в момент поисков, осмысления того, что есть художник, жизнь, в какой взаимосвязи они находятся.
Тема искусства и художника — главная в новелле «Смерть в Венеции». Т. Манн:«Проблема красоты заключена в том, что дух воспринимает как "красоту" жизнь, а жизнь — дух». Сформулированная Манном проблема рассматривается им на примере любви стареющего писателя Густава Ашенбаха к юному польскому аристократу Тадзио, приехавшему с матерью на отдых в Венецию. Пятидесятилетний прозаик пользуется широкой известностью, получил от императора личное дворянство за роман о Фридрихе Великом (который одно время собирался создать сам Манн). И вот этот «новый Флобер», всем жертвующий ради формы, проходит испытание чем-то в его положении «классика» явно недозволенным и стихийным. Это испытание стоит ему жизни. Ашенбах умирает от холеры, вспыхнувшей в Венеции. Когда начинается эпидемия, писатель не стремится покинуть город. Никогда он не чувствовал себя столь раскрепощенным, столь радостно творящим, как в минуты созерцания «божественно прекрасного» Тадзио на берегу моря. Эта страсть выглядит если не аморальной, то эгоистической, — когда Ашенбах не сообщает матери юноши об эпидемии; она жалка и смешна — когда он, чтобы соответствовать объекту своей любви, всячески омолаживается. Но осуждение Ашенбаха, встретившего, подобно Р. Вагнеру, смерть в Венеции, не входило в намерения Манна. Ашенбах умирает не только из-за того, что в дальнейшем не увидит Тадзио, этого нового бога Эрота, вышедшего из моря, но и потому, что ему не суждено пережить более высокие мгновения встреч с Красотой, чудо которой, в трактовке новеллы, выше границ пола. Вместе с тем истинное переживание Красоты, по Манну, не может не быть эротичным. Парадокс унижения/возвышения Ашенбаха он соотносит с биографией Гёте, когда этот «старец» воспылал страстью к восемнадцатилетней Ульрике фон Леветцов. Любовь в изображении Манна символична. Она имеет множество оттенков: от порочности, чувства, которого сам Ашенбах стыдится, до глубочайшего эстетического наслаждения, доступного только сознанию свободно творящего художника: «Ашенбах вдруг понял: нигде, ни в природе, ни в пластическом искусстве, не встречалось ему что-либо более счастливо сотворенное». Знаменательно, что место действия у Манна — Венеция. Ирония этого обстоятельства в том, что подлинная слава Венецианской республики — в далеком прошлом. Теперь — это «музей», воплощение цивилизации, — словом, город мертвых, из которого ушла жизнь. Но манновская Венеция и «царица морей», средоточие маскарада, переодевания, авантюры, где все возможно. Ашенбах как бы разрывается между двумя Венециями. Любовь к Тадзио ассоциируется у Ашенбаха прежде всего с образом моря. Т. Манн: «Море не пейзаж, это образ вечности, небытия и смерти, это метафизическое сновидение». В «Смерти в Венеции» мотив «юноша на берегу моря» обыгрывается неоднократно. Именно на берегу, на пляже умирает Густав Ашенбах, увидев в последний раз «дитя Юга», выходящего из воды «бога» —Тадзио. Новелла Манна не только сводит вместе самые разные реминисценции (Платон, Гёте, Шопенгауэр, Вагнер), не только дает современную трактовку знаменитым образам («классическая Вальпургиева ночь», тристанизольдовское тождество любви-смерти), но и загадывает читателям загадку на тему соотношения искусства и жизни. Как и в сходных случаях («Портрет Дориана Грея» О. Уайлда, «Зверь в чаще» Г. Джеймса), творчество у Манна амбивалентно, является носителем неразрешимого противоречия, которое и составляет основу основ декадентского романтизма.