Эхо во тьме

«Прошу тебя, Марк, умоляю тебя. Не бери на свою голову грех невинной крови».
Он закрыл глаза.
– Я искал ее и нашел ее в саду, ночью. Она стояла на коленях. Иногда наклонялась лицом к земле. – Марк снова открыл глаза, его лицо было напряжено. – Она постоянно молилась своему невидимому Богу. Своему Христу.
Последнее слово он произнес, словно проклятие. На его скулах заиграли желваки.
– Потом даже в дневное время, едва взглянув на ее лицо, я мог определить, что она молилась. Для нее это было подобно работе, служению. – Марк покачал головой. – Ты говоришь, что ее вера не была сильной, а я тебе скажу, что ни у кого другого в своей жизни я не видал такой упрямой веры. И никакая логика не могла ее разубедить. Даже угроза смерти. Даже сама смерть.
По щекам старой женщины потекли слезы, но она улыбалась.
– Господь очистил ее.
Эти ее слова повергли Марка в еще более сильный гнев.
– Очистил для чего? Чтобы она стала достойной жертвой?
Дебора посмотрела на него.
– Для Его благой цели.
– Благой цели? Что благого было в ее смерти? Твоему Богу было достаточно крови жертвенных агнцев. – Марк нервно и зло рассмеялся. – Ты хочешь знать, почему Хадасса умерла? Потому что Его Сыну мало старых жертв. Он уже хочет крови тех, кто в Него верит!
Дебора слегка подняла голову.
– Сядь, Марк. Успокойся и послушай.
Он сел и опустил голову на руки.
– Что бы ты мне сейчас ни сказала, это уже ничего не изменит.
И все‑таки душевный голод лишил Марка желания и дальше прикрываться своим гневом как щитом. Он чувствовал в себе усталость и духовное опустошение.
Дебора заговорила с ним спокойно, как с ребенком:
– Если бы сотник приказал легионеру идти в смертельный бой, разве тот не пошел бы?
– Хадасса не была воином.
– Разве? Рим строит целые полчища, чтобы завоевывать земли и брать людей в плен, чтобы расширять границы империи до самых дальних пределов. Но Хадасса была воином другого войска, которое ведет духовную войну за освобождение человеческих сердец. И в этой войне Бог неизбежно победит.
– Она свою битву проиграла, – сердито сказал Марк, отчетливо видя перед собой, как Юлия радуется смерти Хадассы.
– Но теперь ты здесь.
Тихие слова Деборы были для него подобны удару. Марк отодвинул стул и встал.
– Что еще мудрого ты мне скажешь?
Старая Дебора спокойно смотрела на него и больше ничего не говорила.
Марк вернулся к брошенному дому. Разозлившись, он пнул ногой дверь и поклялся, что больше никому ее не откроет.