Глава звукопись в художественной речи

1.2. Функции звукописи в художественной речи
Художественное назначение звукописи может заключаться в простом создании гармонии, музыкального звучания речи. Такое использование звукописи, если оно не наносит ущерба логической стороне речи, вполне эстетически оправдано. Стройное повторение созвучий и отдельных согласных придает речи особую красоту. И в прозе звукопись может быть средством создания особо музыкальных интонаций.
Однако художники слова обычно не довольствуются красотой звучания речи и стараются привлечь звукопись к решению более сложных стилистических задач [Векшин 1992: 55].
Разнообразные приемы усиления звуковой выразительности поэтической речи могут быть использованы с целью звукоподражания. Звукоподражание — это употребление слов, которые своим звучанием напоминают слуховые впечатления от изображаемого явления. Например: «Партер и кресла, все кипит/ В райке нетерпеливо плещут,/ И, взвившись, занавес шумит» (Пушкин). В этом отрывке из «Евгения Онегина» звуковые повторы в первых двух строках передают нарастающий шум в театре перед началом представления, в последней строке аллитерации на длительные согласные, среди которых особенно выразительны свистящие и шипящие, создают звуковое подобие шума поднимающегося занавеса.
Поэты стремятся передать средствами фоники самые различные слуховые впечатления. И хотя звуки человеческой речи не могут быть совершенно тождественны реальным «голосам» природы, язык выработал свои приемы для от­ражения этих слуховых впечатлений.
Есть немало слов, которые уже своим звучанием напоминают называемые ими действия (шуршать, шипеть, охать, чирикать, цокать, тикать, бренчать). Такие слова, возникающие на основе звукоподражания, называются ономатопеями. Одни ономатопеи передают звучание человеческого голоса (ахать, хихикать); другие — звуки, издаваемые животными (каркать, мяукать); иные же имитируют «голоса» неживой приро­ды (дребезжать, скрипеть). По своей грамматической природе ономатопеи представляют собой существительные и глаголы, образованные от междометий типа бац, бух. Ономатопеи довольно точно передают разнообразные слуховые впечатления [Голуб 1980: 38].
Звучание ономатопей в художественной речи усиливается их фонетическим окружением: обычно звуковую выразительность слова подчеркивают соседние аллитерации.
Наибольший стилистический эффект звукоподражание дает в том случае, если звуковое сближение слов подчеркивает их образность, подкрепляет содержание фразы. Когда звукоподражание рождается из самой темы, оно восприни­мается как естественное и необходимое выражение мысли.
Стремясь средствами фоники передать характер звучания, писатели подбирают очень яркие ономатопеи, которые способны вызвать различные предмет­но-смысловые ассоциации. Однако, несмотря на выразительность многих ономатопей, их эстетическую функцию не следует переоценивать; по фонетической организа­ции они нередко примитивны.
С целью звукоподражания используются не только ономатопеи, но и звукообразные слова. Различие звукоподражательных и звукообразных слов состоит в том, что первые имитируют звуки, характерные для называемых ими явлений и действий, а вторые сами выразительны по звучанию и благодаря это­му способствуют образной передаче движений, эмоциональных состояний, физических и психических явлений и т. п. (шушукаться —звукоподражатель­ное слово, а шашни, шушера, шиш — звукообразные) [Стилистика 2005: 190].
В русской фонике сложились свои традиции образного осмысления различных звучаний.
Звукопись не ограничивается отражением лишь слуховых впечатлений. Диапазон ее выразительных возможностей шире: она может рисовать различные по характеру действия (энергичные, порывистые и спокойные), отражать настроения и чувства лирического героя.
Русский язык располагает большим количеством слов, которые могут выступать в поэтической речи как слова звукообразные. Одни из них произносятся энергично (бой, крик, рвать, резко, грубо), другие - мягко, нежно (льнуть, таять, нега, лебедь, дева, милый), третьи напоминают шепот (чу, слышишь, молча, тише). На эти слова и опирается звукопись. Движения стремительные, динамические в поэтической речи часто рисуются словами, которые произно­сятся особенно энергично («Так бей же по жилам, кидайся в края, бездомная молодость, ярость моя!» — Багр.). Напротив, слова нежные, ласкающие слух, создают впечатление покоя («Руки милой — пара лебедей — в золоте волос моих ныряют. Все на этом свете из людей песнь любви поют и повторяют.» — Ес.). Органическая связь звукописи с содержанием, единство слова и образа придают речи яркую экспрессию.
Звукопись опирается как на повторение отдельных звуков, так и на повторение одинаковых созвучий.
Из вышеизложенного можно сделать следующие выводы: изобразительную функцию может выполнять не только звучание слов, но и движение артикуляционных органов, ведь особенности образования звуков обусловливают определенную мимику говорящего. Такую инструментовку называют кинетической.
Звуковые повторы в поэтической речи подчеркивают ее эмоциональность, придавая большую «выпуклость» сходным фонетически словам. Нередко с помощью звукописи поэт стремится выразить переполняющие его чувства.
Реже фоника выполняет эмоционально-экспрессивную функцию в прозе. Однако можно указать примеры намеренной ритмизации речи и обыгрывания рифмы в отдельных отрывках повествовательного текста, которые писатель хо­чет выделить «звуковым курсивом».
Звукопись может выполнять серьезную смысловую функцию в поэтической речи: подчеркивать логически важные слова, художественные образы, мотивы, темы.
Звукопись в поэзии может усиливать логические акценты в речи: фонетически подчеркнутые слова получают в тексте особый вес.
Звуковое подобие слов часто подчеркивает смысловую близость, однородность предметов.
Звукопись подкрепляет грамматические связи слов в тексте. Особенно настойчиво добиваются поэты звукового подобия определений и поясняемых ими слов.
Звукопись может играть композиционную роль: сообщать сходное звучание смысловым отрезкам фразы и отличать фонетически каждый новый поэти­ческий образ. Например: «Ты рванулась движеньем испуганной птицы, ты прошла, словно сон мой, легка... И вздохнули духи, задремали ресницы, зашептались тревожно шелка» (Бл.). Здесь повторение звуков в - у - п в первой строке объединяет слова, связанные с образом птицы; иную звуковую окраску получает сравнение словно сон; «перекличка» согласных и гласных отличает последующие речевые отрезки, разделенные паузами: за словосочетанием вздохнули духи словно слышится вздох (эту иллюзию создает повторение звуков д - у - х), образное выражение задремали ресницы получает особую экс­прессию благодаря гармонии созвучий ре - ре, з – с - ц; наконец, в последней строчке выразительная аллитерация на шипящие отражает шум шелковых на­рядов промелькнувшей таинственной незнакомки... Таким образом, развитие темы находит последовательное отражение в аллитерациях и ассонансах.
Не разрушая целостности частей текста, звуковые повторы могут оттенять смену картин.
В небольших произведениях наблюдается подбор лексики, заданный звуковым обликом главного по смыслу слова; к тому же нередко это слово используется для заголовка. В таких случаях говорят о звукообразе, т.е. о художественном образе, усилен­ном средствами звукописи.
Возникновение звукообраза объясняют психологически: в процессе творчества поэта переполняют те или иные созвучия, связанные с главными образами. Это побуждает его подбирать слова близкого звучания, по-своему закрепляющие и усиливающие основной звуковой комплекс. Поэты могут создавать в одном произведении несколько звукообразов, которые иногда бывают созвучны друг другу.
Звукообразы придают художественную завершенность и особую целостность поэтической форме произведения и нередко являются отличительной чертой стиля того или иного автора.
Сохранение избранного звукообраза на протяжении всего произведения или его значительной части создает особую тональность, выразительную своими звуковыми ассоциациями и благоприятную для проявления эмоциональных красок и создания эмфатической интонации.
Таким образом, в работе писателя над стилем произведения более высокой ступенью, чем достижение благозвучия, является использование фоники для создания особой вырази­тельности, образности речи. Применение разнообразных фоностилистических приемов для усиления звуковой выразительности речи называется звукопи­сью. Звукопись состоит в особом подборе слов, который своим звучанием способствуют образной передаче мысли.
Стилистическая «активность» фоники зависит от эмоциональной окраски речи. Для того чтобы звуковая сторона речи стала заметной, необходимо отчетливое выделение слов при чтении и подчеркивание выразительных звуков; это требует особой интонации, возможной лишь в поэзии и высокоэмоциональной прозе. В них значительно возрастает интонационная самостоятельность слов, так как «темп эмоционально окрашенной речи отличается от темпа речи логической, при возможных отдельных убыстрениях он в целом значительно медленнее. Эмфатически выделенное слово произносится замедленно... не говоря уже о том, что эмоциональная речь гораздо богаче паузами» [Тимофеев 1958: 30]. Кроме того, благодаря ритмической и метрической организации, звук в поэзии «озвучен» сильнее, чем в обычной речи.
С другой стороны, установка на разговорный стиль даже в поэзии «нейтрализует» фонику. Можно найти немало примеров поэтической речи, в которых звуковые повторы не служат целям изобразительности и поэтому как бы «неза­метны».
В своей поэзии, А.А. Фет используется различные приемы усиления фонетической выразительности речи. Особым образом организованная поэтическая речь получает яркую эмоционально-экспрессивную окраску.
Основной принцип усиления фонетической выразительности речи состоит в подборе слов определенной звуковой окраски, в своеобразной перекличке звуков. Звуковое сближение слов усиливает их образную значимость, что возможно только в художественном тексте, где каждое слово выполняет важную эстетическую роль.