Интервью с более чем тридцатью виднейшими биржевиками нашего времени и каждому из них задавал несколько одинаковых вопросов

карточная игра; то же самое, что «фараон».], но при
этом ему хватало ума держаться довольно здравого
метода делать ставки.
После смерти Херна один из наших клиентов,
который всегда торговал с ним заодно и использовал
тот же метод, сделал более ста тысяч долларов на
акциях «Лакавонны». Потом он переключился на какие-
то другие акции, а поскольку у него завелись хорошие
деньги, он решил, что старая система Пэта больше для
него не обязательна. Когда случился откат, он, вместо
того чтобы закрыть позицию и покончить с убытками,
позволил им нарастать, как будто речь шла о прибыли.
Ушло, разумеется, все до последнего цента. Когда он
наконец вышел из игры, он остался нам должен
несколько тысяч долларов.
Он ошивался там еще два или три года. Денег уже не
было, а игрецкая горячка оставалась. Но пока он сам о
себе заботился, мы не возражали. Помню, что он охотно
признавал себя невероятным ослом за то, что не
держался за метод игры Пэта Херна. Как-то он пришел,
ко мне очень возбужденный и попросил позволить ему
продать какие-то акции без покрытия через нашу
контору. Он был довольно приятным человеком,
который в свое время был для нас хорошим клиентом, и
я решил, что лично прокредитую его счет на сотню
акций.
Он продал без покрытия сотню акций «Озера Шор».
Это был 1875 год, как раз когда Билл Треверс сокрушил

---

Э. Лефевр : Воспоминания биржевого спекулянта
45
рынок. Мой приятель Робертс начал продавать акции
«Озера Шор» как раз вовремя, и, пока они падали, он
продолжал их продавать точно так, как он делал прежде,
во времена удачи, когда он еще не отбросил систему
Пэта Херна и предался пустым мечтам.
Что ж, через четыре дня успешного наращивания
пирамиды счет Робертса уже показывал прибыль в
пятнадцать тысяч долларов. Заметив, что он не
выставляет стоп-приказ, я поговорил с ним и услышал в
ответ, что настоящий откат еще не сейчас и что он не
хочет терять игру из-за отката на один пункт. Это было
в августе. Еще не наступила середина сентября, а он уже
занимал у меня десять долларов - в четвертый раз. Он не
придерживался собственной проверенной системы. С
большинством из них всегда одна и та же проблема.
Вот такую историю он мне рассказал.
И он был прав. Иногда я думаю, что в спекулятивной
игре есть что-то противоестественное, потому что у
среднего спекулянта на его личный успех ополчается
его собственная природа. Свойственные всем слабости
становятся фатальными для успеха в спекулятивной
торговле. Причем обычно это те самые слабости,
которые делают человека желанным в дружеском
общении, или же те, от которых человек старается
особенно тщательно защититься во всех других своих
делах и которые и близко не так опасны, как торговля
на фондовой или на товарной бирже.
Главные враги спекулянта орудуют изнутри. Человек
по природе склонен к чувствам надежды и страха. Когда
в ходе спекулятивной игры рынок вдруг идет против
тебя, ты каждый день надеешься, что этот день -
последний, и теряешь при этом больше, чем если бы не
прислушивался к голосу надежды, к этому верному
союзнику всех первопроходцев и строителей империй -
и больших и малых. А когда рынок идет так, как нужно
тебе, ты начинаешь страшиться, что уже следующий
день унесет с собой все твои прибыли, и ты выходишь
из игры, - слишком рано выходишь. Страх мешает тебе
зарабатывать столько, сколько следовало бы.
Удачливый торговец должен сражаться с этими
врожденными и неистребимыми инстинктами. Он
должен добиться того, чтобы эти естественные
импульсы работали вполне противоестественным
образом. Где обычные люди надеются, он должен
страшиться, где они страшатся, он должен надеяться.
Он должен страшиться того, что небольшие потери
могут многократно возрасти, и надеяться на то, что
прибыль обернется гигантской прибылью. Играть на
бирже так, как это делает средний человек, абсолютно
неверно.
Я участвую в спекулятивной игре с четырнадцати
лет. Больше я ничем в жизни не занимался. Думаю, я
знаю, что говорю. После тридцати лет непрерывной
торговли, и мелкой, и на миллионы, я пришел к
следующему выводу: в какой-то момент можно подмять
под себя и выпотрошить какие-то акции или группу
акций, но никто на свете не способен подмять под себя
весь рынок акций! Можно делать деньги на отдельных
сделках с хлопком или зерном, но никто не может
подмять под себя рынок зерна или хлопка. Это как на
бегах. Можно выиграть заезд, но нельзя выиграть
скачки в целом.
Если бы я мог сделать эти выводы более
убедительными или сильными, я бы сделал. Любые
опровержения моих выводов заведомо несостоятельны.
Я знаю, что это неопровержимые истины.