Ломоносов, Михаил Васильевич

Научная терминология
Михаил Васильевич создал основы русского научного языка; ему удалось исключительно удачно перевести с латинского языка основные физические и химические термины.^[110]
Ломоносов впервые ввёл в русский язык и науку множество новых научных терминов, которые большей частью закрепились и в быту. Часть из них явилось транскрипцией и транслитерацией устоявшихся или только ещё вводимых в научную лексику терминов: атмосфера, микроскоп, минус, полюс, формула, периферия, горизонт, диаметр, радиус, пропорция, барометр, манометр, эклиптика, метеорология, оптика, вязкость, кристаллизация, материя, эфир, селитра, сулема, поташ… и тому подобных. Другие представляют собой кальки терминов, присутствовавших в научном тезаурусе, или неологизмы. По разным источникам к ним относят следующие: градусник (от латинского слова градус — ступенька), предложный (падеж), зажигательное (стекло), огнедышащие (горы), преломление (лучей), равновесие, негашёная (известь), горизонтальный, вертикальный, квадрат, кислота, удельный (вес), квасцы, сферический, электрический.^[111]
М. В. Ломоносов о журналистах и научной публицистике

Памятник М. В. Ломоносову перед зданием факультета журналистики МГУ. Скульптор И. И. Козловский и архитектор Г. Г. Лебедев. 1957
Весьма показательным примером причастности М. В. Ломоносова к разным дисциплинам, его публицистической и просветительской активности, является «Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии» (1754). Это достаточно отчётливая зона соприкосновения разных его интересов, показатель его гражданской, нравственной позиции. Актуальность этого «манифеста» очевидна, причём — не только относительно научно-популярных публикаций — много шире подразумеваемое за этими словами…^[34]
Всем известно, сколь замечательны и быстры были успехи наук, достигнутые ими с тех пор, как сброшено ярмо рабства и его сменила свобода философии. Но нельзя не знать того, что злоупотребление этой свободой причинило очень неприятные беды, количество которых было бы далеко не так велико, если бы большинство пишущих не превращало писание своих сочинений в ремесло и орудие заработка средств к жизни, вместо того, чтобы поставлять себе целью строгое и правильное разъяснение истины. Отсюда проистекает столько рискованных положений, столько странных систем, столько противоречивых мнений, столько отклонений и нелепостей, что науки уже давно задохлись бы под этой огромной грудой, если бы учёные объединения не направили своих совместных усилий на то, чтобы противостоять этой катастрофе. Лишь только было замечено. что литературный поток несёт в своих водах одинаково и истину и ложь, и бесспорное и небесспорное и что философия, если её не извлекут из этого состояния, рискует потерять весь свой авторитет. Вот откуда произошли как академии, так — равными образом — и объединения, ведающие изданием журналов^[34].
Поводом к рассуждению явилась публикация немецкого журналиста, исказившего смысл ломоносовского исследования, извратившего суть естественнонаучного труда, обсуждаемого в рецензии, до противоположных выводов. Своим следствием эта статья имела появление целого ряда некомпетентных публикаций, «изобличающих несостоятельность учёного М. В. Ломоносова», — острокритических выпадов в его адрес других учёных. Вот конкретное указание самого М. В. Ломоносова на эти ошибки рецензента^[112]:
Не следует упускать из виду ещё одного, последнего признака спешки, которую наш судья считает возможным сочетать со своей строгостью, хотя они и несовместимы. Он воображает, будто г-н Ломоносов в своём «Прибавлении к размышлениям об упругости воздуха» имел главным образом в виду исследовать «то свойство упругого воздуха, благодаря которому его сила пропорциональна его плотности». Он ошибается и обманывает других, высказывая такое суждение. При несколько большей внимательности он увидел бы и прочитал бы, что дело идёт здесь именно о противоположном и что утверждается необходимость — для уплотнения воздуха — наличия сдавливающих сил в тем более значительной степени, в чём более узкие пределы заключён этот воздух, отсюда следует, что плотность не пропорциональна силам^[34].
Учёный сознаёт в себе силы не только отстоять справедливость собственных суждений, но и выступить с критикой вульгарного толкования предмета естественнонаучной принадлежности вообще — он считает долгом дать программу, которой рекомендует следовать тем из пишущей братии, кто берётся за это ответственное дело, не имея должной осведомлённости,— какими нравственными принципами им руководствоваться, беря на себя смелость изложения и критики вопросов сложных для понимания — в том числе, как показывает опыт — и самого критика.