Народные русские сказки

СОЛДАТ И БАРИН
Вышел солдат в отпуск, нанялся служить к скупому барину, в год – за
сто рублей; помещик велел ему и лошадей чистить, и навоз возить, и воду
таскать, и дрова рубить, и сад мести, словом сказать – не дает ему отдыху
ни на минуту, совсем измучил работой. Отслужил солдат год и просит
расчета. Помещику жалко отдавать деньги, стал доставать, а сам ревмя
ревет: «О чем вы, сударь, плачете?» – «Да денег жалко!» – «Экой ты барин!
Ведь я тебе целый год прослужил; если бы ты мне прослужил три дня, так
я б тебе отдал сто рублей и слова не сказал». – «Три дня – немного», –
думает барин.
Пошел советоваться с барыней. Она говорит: «Что ж, отслужи три
дня!» А сама думает: «Ведь не мне служить, а мужу; ему – не мне плохо
будет». Барин согласился. Солдат поужинал, лег спать в сарае, разулся,
один сапог забросил в один угол, другой – в другой угол. Поутру
проснулся, кричит: «Эй!» Помещик входит. «Подавай сапоги; я хочу
одеваться!» Помещик хвать – сапогов нету, и запорол горячку. Спрашивает
солдата: «Где твои сапоги?» – «Ах ты, сукин сын, каналья, ты у барина
спрашиваешь о сапогах? Верно и не чистил их!» – да хвать его по уху, да по
другому. Барин туда-сюда, насилу один сапог отыскал, а другого нет.
«Подайте палок!» – закричал солдат и давай дуть помещика, до того
промял, что он не рад и деньгам. «Не хочу, – говорит, – тебе служить,
возьми свои деньги, черт с тобой!»

---

ВОР
Живал-бывал Микулка вор. Услыхал про него барин, что Микулка хоть
что – так украдет; призывает его и говорит: «Укради из-под меня с барыней
пуховик; коли украдешь – сто рублей, не украдешь – сто плетей». – «Идет!»
отвечает Микулка. «Когда ж воровать придешь?» – «Нынче ночью». –
«Ладно!»
Барин лег спать с барыней, а Микулка еще спозаранок забрался к нему
под кровать, выждал, когда все уснули, да и напакостил промеж барина с
барыней. Барин с барыней проснулись, стали друг на друга сваливать,
подняли шум, никто не переспорит. Встали оба, ухватились за перину, да
никак не стащут; принялись звать человека.
Тут откуда ни взялся Микулка и потащил перину на двор. Барин
думает, что это ихний слуга. «Смотри же, – приказывает, – хорошенько
вытряси, чтоб чисто было». Микулка унес перину к себе. А барин с
барыней ждали – так и не дождались; кого ни спрашивали – никто ничего
не знает. Утром приехал Микулка на барский двор и перину привез:
«Принимай, барин, да плати сто рублей!» – «Возьми хоть двести, только
никому не сказывай, что мы с барыней опакостились».
Через неделю зовет барин Микулку: «Украдь, – говорит, – у меня жену;
украдешь – сто рублей, не украдешь – сто плетей». – «Изволь, барин!»
Воротился Микулка домой и велел купить водки и закусок разных, а сам
пошел попа в гости звать. Поп тому и рад. Известное дело, у попа глаза
завистные, рад на чужой счет нажраться, напиться. До тех пор поп тянул
водку, пока с ног свалился.
Микулка раздел его чуть не до грешного тела, нарядился в поповскую
рясу и пошел на барский двор; смотрит: кругом стоят сторожа с дубинами,
все барыню берегут. Вошел Микулка в хоромы: «Здравствуйте, батюшка!»
– говорит барин. «А я мимо вашего двора шел, – сказывает облыжный
поп, – смотрю – стоят везде сторожа с дубиною; дай, думаю себе, зайду да
разузнаю, что такое?» – «Знаете ли вы, батюшка, Микулку вора?» – «Как не
знать? Такой плут, каких еще не бывало, давно бы повесить пора». – «Вот
он самый и похвалялся украсть нынешнюю ночью мою барыню». – «Не
ладно дело. От него, хоть втрое больше поставь сторожей, все не
убережешься». – «Да что же мне делать-то?» – «А вот что: отошлите-ка
свою барыню (да потихоньку, чтоб никто не знал) к моей попадье, пусть
вместе ночь проведут. Хоть Микулка и придет воровать, так барыни не

---

найдет». – «И то правда. Спасибо вам, батюшка, что надоумили». – «Я,
пожалуй, сам и провожу барыню».
Повел Микулка барыню только не к попу на двор, а прямо к себе.
Наутро посылает барин к нему [попу] за женой, а тот еще спит с похмелья.
Попадья и говорит: «Никакой барыни у нас не было, да и муж с самого
вечера, как притащили пьяного от Микулки, никуда не выходил из дому,
лежит словно убитый – и не ворохнется». Нечего делать, пришлось барину
выручать свою жену от Микулки. Заплатил ему сто рублей, взял барыню и
пошел домой, только в затылке почесывается.
Случилось попу быть у барина в гостях; зашла речь про Микулку, что
вор-де вор – такой хитрый: с живого штаны сымет. А поп говорит: «Кому
как, а мне Микулка не страшен: я и сам хитер». – «Ну, батька, не хвались,
прежде богу помолись». И приказывает барин своим холопьям позвать
Микулку: «Поп-де не верит твоей удали, так покажи ему». – «Отчего не
показать? Рад стараться». «А ну, – говорит поп, – украдь у меня сто
рублей?» – «Украду». – «Да как же ты украдешь, когда я их повешу на шею
себе?» – «Про то мне знать».
Поп как приехал домой от барина, сейчас вынул из сундука сто рублей,
завернул в лоскутье и повесил на шею. Уж на дворе давно темно. Поп все
не спит, боится, как бы вор не явился да не отобрал денежек. Микулка
подвязал себе крылья, взял большой кошель, собрался и полез к попу в
окно. Поп видит, крылатый человек у окна и принялся читать заклятие:
«Сгинь, пропади, дьявольское наваждение». – «Я не бес, – говорит
Микулка, – я – ангел с небес». – «Почто ты ко мне прилетел?» – «Господь
велел взять тебя на небо, садись в кошель».
Поп сел в кошель. Микулка поднял его и понес на колокольню; начал
было подниматься по лестнице, остановился и говорит: «Отче, или
согрешил или при тебе есть что мирское, больно тяжело тебя нести.
Покайся наперед в грехе и сбрось с себя все мирское». Поп вспомнил, что у
него на шее сто рублей привешено, снял их и отдал вору. Микулка втащил
его на самый верх, привязал к перекладине и давай отзванивать во все
колокола. Стал народ просыпаться, что за звон такой? Побежали все на
колокольню – нет никого (Микулка уж успел улизнуть с поповскими
деньгами), только мешок на перекладине болтается. Сняли мешок,
распутали, а в нем поп сидит.

---