Определяется тем, что несмотря на относительную исследованность названных вопросов, не определен и грамматический статус деепричастия

Глава 2. Результаты исследований
Доктор педагогических наук, профессор Маргарита Михайловна Разумовская отмечает, что деепричастие – это часть речи (особая форма глагола), которая обозначает добавочное действие по отношению к основному и отвечает на вопросы что делая? что сделав? Деепричастие сочетает в себе признаки глагола и наречия.
То есть деепричастие, по сути, уточняет сказуемое, а значит, и придает ему определенный, нужный автору оттенок. Это главное и самое важное свойство данной части речи, и многие авторы Серебряного века активно его использовали. Мы проанализировали тексты поэтов Серебряного века, которые использовали в своих произведения деепричастия, и выявили особенности их употребления.
Например, Борис Пастернак использовал деепричастия как средство одушевления неодушевленных объектов (персонификация):
1)Что только закат озарит хуторянок,
Толпою теснящихся на полотне,
Я слышу, что это не тот полустанок,
И солнце, садясь, соболезнует мне.
( «Сестра моя - жизнь и сегодня в разливе...»)
2)Вот путь перебежал плотину,
На пруд не посмотревши вбок.
(«Мимоидущие пути»)
3)Я кончился, а ты жива.
И ветер, жалуясь и плача,
Раскачивает лес и дачу.
(«Ветер»)
У поэтессы Марины Цветаевой деепричастие — живая, активно функционирующая категория.
4) Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Прохожий, остановись!
(«Идешь, на меня похожий...»)
5)Оторопев под натиском-
Как? Не понять и днесь!-
(Поэма «Горы»)
А также для того, чтобы описать более сложные действия, которые мыслятся как неразрывные, осуществляемые одновременно.
6) Не опираясь о смуглую руку,
Я говорила б, идя,
Как глубоко презираю науку
И отвергаю вождя.
(«Встреча с Пушкиным»)
В эволюции ее поэтического языка прослеживается не сокращение, а нарастание употребления деепричастия.
Деепричастные обороты с многоточием в конце — самая распространенная форма употребления деепричастных конструкций в поэзии М. Цветаевой. Именно здесь М. Цветаева нашла ту меру независимости и одновременно текстовой поддержки, которая позволила в полной мере использовать возможности русского деепричастия.
Семантика многоточия как знака препинания явилась в данном случае стимулирующим фактором. Многоточие означает недоговоренность — либо семантическую, когда «предложение прерывается ранее, чем оно должно было бы закончиться, если бы все содержание мысли говорящего было облечено в словесную форму» (Шапиро 1955, с. 211), либо формальную, когда предложение обрывается по разным причинам, связанным, в частности, с особенностями диалогической речи, с композиционными чертами письменного текста. Таким образом, многоточие позволяет указать на синтаксическую перспективу в предложении, одновременно создавая условия и для восприятия деепричастного оборота с многоточием как самостоятельного предложения и намекая на возможность его продолжения, в котором появился бы главный предикат.
Мы находим у М. Цветаевой невиданное ранее многообразие в употреблении деепричастных оборотов. За деепричастным оборотом с многоточием следует предложение, содержащее субъект этого оборота, и главное сказуемое, с которым его можно соотнести:
В летописях и в лобзаньях
Пойманное. . . но песка
Струечкою шелестя. . .
Время, ты меня обманешь!
(«Хвала времени», 1923)