Периодизация культуры Cредневековья 10 Христианство в культуре Средневековья 12

Особенности культуры и искусства Средневековья

Начиная с XI века в феодальном обществе неприметно накапливались черты нового. Рост городов, развитие ремесел, торговли постепенно меняли уклад жизни. XII — XIII века - эпоха зрелого европейского средневековья. К этому времени заметно расширяется производство, увеличивается сеть дорог, земля становится более “обжитой” и обозримой. Сильным толчком для развития и обновления всей жизни послужили крестовые походы (при всей их чудовищной жестокости, вызванной религиозным фанатизмом): они открыли народам Европы новые земли и страны, вывели их из вековой замкнутости.

В этих условиях центры культуры постепенно перемещались из монастырей в города. На главных площадях возводились небывалые по размерам соборы, способные вместить всех желающих жителей города, — складывался новый готический стиль. Развитие инженерного дела давало возможность совершенно преобразить облик храма - расчленить внутреннее пространство сложной игрой объемов, делающих его почти необозримым и как бы устремленным ввысь. Скульптурные ансамбли — неотъемлемая часть внутреннего убранства храма — сливались с его архитектурными элементами, составляя некое художественно-смысловое единство. Свет, льющийся сквозь многочисленные окна, то создавал изумительный эффект сияния, то казался таинственным, почти мистическим, ибо он был “приглушен” и одновременно как бы озарен мерцающими красками цветных витражей.
Кафедральные соборы становились средоточением городской культурной жизни. При соборах открывались церковные школы, а также — школы светские, позже преобразованные в университеты. Среди самых ранних — Кембриджский и Оксфордский в Англии, Парижский — во Франции. Университеты становились центрами развития науки, еще проникнутой духом схоластики, долгое время — подчиненной теологии, но, тем не менее, постепенно накапливавшей знания о мире. В городах рождался новый социальный тип, как бы “вырвавшийся” из сословной среды, не вмещавшийся в иерархическую структуру общества, — тип средневекового интеллигента. Профессора университетов, ученые, студенты — все эти люди составляли особую общественную группу, пока еще очень малочисленную, но начинающую играть определенную роль в жизни городов. Они являлись “беспокойным элементом” общества, стремившимся утвердить веру через разум, все подвергавшим сомнению, отыскивающим истину в бесконечных (часто схоластических) диспутах.
В число наук входила и музыка. Долгое время она рассматривалась в одном ряду с математикой, астрономией. Лишь позже, в эпоху Возрождения произошло постепенное ее переосмысление: музыку стали. воспринимать с точки зрения ее эстетической природы, возникло представление о художественном наслаждении, которое она несет людям, — рождалось понятие “музыкальное искусство”.
Менялся не только уклад жизни — убыстрялся ее темп. Символом нового времени стали появляющиеся на ратушах средневековых городов механические часы. Если в течение долгих столетий люди обходились без них, ориентируясь, например, по звону колоколов, то теперь они начали отсчитывать каждый час суток, ибо он приобрел наполненность, небывалое прежде значение и вес. Изменения, поиски нового становились знамением времени. В городах еще долгое время сохранялась система корпораций. Однако личная инициатива возрастала, а вместе с ней и сознание самоценности человеческой личности. В течение столетий человек еще нес в себе эту двойственность, ощущая себя рабом божьим — и венцом творения. И все-таки исторические процессы были необратимы. Накапливавшиеся изменения в производительной деятельности, в общественной структуре влекли за собой все более глубокие перемены в сознании людей: постепенно, исподволь подготавливалась новая эпоха в истории Европы — эпоха Возрождения.
Гораздо более близкая нам по духу, по существу уже открывающая пути к современности, культура Возрождения как бы заслонила от нас средневековье. Между тем из дали веков встает художественный мир, удивительный в своей самобытности и глубине. Он привлекает именно несхожестью с тем, что было после него (хотя выросло на его основе). Восприятие средневекового искусства требует от современного человека определенной внутренней перестройки; ибо в нем отразилось мироощущение, резко отличное от нашего.
Религиозные темы, сюжеты, образы были постоянным источником художественного творчества. Они воспринимались средневековым человеком отнюдь не как легенды, а как подлинные события, хотя и связанные с проявлением сверхчувственного, божественного начала. Священное писание они понимали как священную историю, рассматривая ее как непрерывный процесс, разворачивающийся от момента сотворения мира ко дню Страшного суда. Решающим событием, определившим весь ход и смысл этой истории, человек средневековья считал пришествие на землю Христа и его мученическую смерть на кресте во искупление человеческих грехов. Такая картина мира связывала судьбу каждого с общим развитием истории, движущейся по заранее предначертанному плану. Два первых акта всемирной драмы уже свершились, история влекла человечество к последнему — дню Страшного суда. Ожиданием конца света была пронизана вся жизнь средневекового человека, и это окрашивало его сознание в драматические тона. Искусство этой эпохи постоянно обращается к теме Страшного суда, его излюбленный образ — колесо Фортуны. Напряженный внутренний нерв проявляется в самой манере письма; в живописи, например, в беспокойно-угловатых линиях рисунка, подчеркнуто острой жестикуляции рук и т. п.
Ожидание конца света определяло и отношение к земной жизни: для христианского сознания она была обителью скорби, понималась как цепь страданий, которые приведут к вечному блаженству или вечным мукам. Человеку была дарована свобода воли - он сам выбирал свой путь: земную жизнь он воспринимал как непрерывную борьбу добра со злом, причем ареной этой борьбы была душа человека.
Средневековое искусство остроконфликтно, оно проникнуто непримиримыми антитезами: священное — греховное, вечное — временное, небесное — земное, душа — тело. При этом земная, “телесная” красота трактовалась как нечто греховное, истинно ценное видели в духовной красоте человека. Характернейший образ средневековья — распятие. Израненная фигура Христа потрясала именно слабостью, немощью тела — и вместе с тем величием духа, проявляющимся в самом атом жертвенном подвиге. То же подчеркивание духовного начала — в средневековой живописи (например, в многочисленных алтарных росписях). “Телесная” сущность человека скрывается здесь за складками широких одежд, зато на зрителя устремляется взгляд, полный неизъяснимой притягательной силы.
Конечно, среди произведений средневекового искусства есть и другие — ясные, излучающие покой и свет. И все-таки идеал людей этой эпохи связан с образом страдающего человека. Он бесконечно далек от идеала античности. То единство красоты физической и духовной, которое было характерно для мироощущения древних, теперь распалось. Телу, подверженной тлению плотской “оболочке” средневековое сознание противопоставляло бессмертную человеческую душу.
Человек средневековья воспринимал установленный на земле порядок как нечто незыблемое; изменения касались, с его точки зрения, лишь частных моментов и не затрагивали сущности бытия. Искусство и не стремилось передать процесс — оно показывало существующее в его законченном виде. Выразительный тому пример — “Жития святых”, представляющие собой самую популярную литературу средневековья. В этих жизнеописаниях авторы не пытаются показать путь духовных исканий, который привел человека к нравственному совершенству. Герои этих сочинений либо от рождения наделены святостью, либо обретают ее внезапно, путем озарения.
Ощущение слитности мира реального и божественного определило понимание задач искусства: средневековый художник видел их в том, чтобы приблизить человека к постижению вечных истин бытия. Именно поэтому он не стремился к воспроизведению картин реально увиденного, к созданию иллюзии подлинной жизни. Показательно, что средневековая живопись равнодушна к пейзажу (если он и дается, то весьма условно), в ней нет жанра портрета.
Искусство этой эпохи проникнуто духом символики. Пренебрегая видимым, объемным миром, живопись, например, давала плоскостное изображение предметов и людей. На одной картине фигуры могли быть разномасштабными или передавать как одно целое эпизоды, происходившие в разное время. Наивно было бы полагать, что все эти “искажения” были следствием неразвитости искусства или “неумения” художников выразить свой замысел в иных формах — тех, к которым привыкли мы. Язык искусства отвечал мировоззрению художников и был вполне понятен зрителям. Они, например, знали, что в центре картины помещались главные лица, которые изображались к тому же крупным планом, становясь, таким образом, смысловым центром всей композиции. Важную роль играло расположение фигур по вертикали: верх в искусстве средневековья сочетался с понятием благородства, чистоты, добра, низ — неблагородства, зла.
Особый выразительный эффект создавала так называемая “обратная перспектива”, очень часто использовавшаяся в церковной живописи. Люди и предметы, находившиеся на втором плане, давались больших размеров, чем те, которые располагались на первом; линии, уходящие внутрь картины, расходились, воображаемая точка их пересечения как бы выносилась вперед. Благодаря этому изображаемые художником лица приближались — словно являлись тем, кто созерцал их в храме.
Символикой было проникнуто и устройство храма, в частности готического, который мыслился как зримое воплощение установленного миропорядка. Каждая деталь здесь была важна не сама по себе, а как выражение этой идеи. Многочисленные статуи объединялись в сложные ансамбли, символизирующие единство мироздания. Священное прошлое человечества представало на востоке храма (алтарная часть), его грядущее будущее (конец света, страшный суд) — на западе. Обозревая алтарь, приделы, все внутреннее убранство, прихожанин постигал сущность христианского вероучения. В эпоху неграмотности это было важным источником, из которого человек черпал свои представления о мире.
И все-таки в искусство средневековья проникали образы, которые никак не вмещались в систему христианских догматов, связанных с иным переживанием мира, гораздо более светлым, опирающимся на простые житейские наблюдения. В каменном резном декоре, покрывающем стены собора, рядом с эпизодами священного писания спокойно уживались картины сельскохозяйственных работ или сцены строительства храма. Среди статуй святых вдруг появлялись странные существа — грифоны, химеры, причудливые полуживотные-полурастения: в “космос” храма они вписывались, вероятно, как изображение злой “нечисти”. И сколько выдумки было в этих фигурах, какое буйство фантазии, воскрешающей народные, языческие представления! Так, тесня образы религиозной символики, в средневековое искусство вторгалась сама жизнь, проникали картины и мотивы, отражающие народное сознание, которое - при всей его привязанности к христианским догмам — сохраняло вкус к жизни в ее самых разных проявлениях.
Свою задачу художники средневековья видели в утверждении общепринятого, а отнюдь не в отыскании нового. Творческое начало проявлялось в изобретательности, с которой они использовали известные художественные приемы. “Мы пересказываем и излагаем древних, а не изобретаем нового”, — говорил один из христианских мыслителей. Средневековые художники не стремились также (во всяком случае, сознательно) утвердить в творчестве свою индивидуальность. Это искусство было по преимуществу анонимным. Но его создатели воплотили коллективные представления людей, выразили — пусть в особой, соответствовавшей их пониманию мира форме — вечные поиски человеком правды, добра, справедливости.