Пластичность мозга

Когда мозг оказывается между двумя культурами
Культурно 
преобразуемый 
мозг 
подвержен 
парадоксу
пластичности (о чем мы говорили в главе 9): пластичность может
сделать нас более гибкими или более ригидными. Это представляет
собой проблему в нашем мультикультурном мире, где существует
возможность смены культуры.
Иммиграция оказывает очень большое давление на пластичный
мозг. Процесс освоения иной культуры представляет собой
«аддитивный» опыт, включающий в себя изучение новых вещей и
создание новых нейронных связей по мере «овладения» культурой.
Аддитивная пластичность возникает в тех случаях, когда изменение
мозга предполагает рост. Однако пластичность также носит
«субтрактивный» характер — может предполагать «изъятие каких-то
вещей», как это, например, происходит, когда мозг подростка с целью
упрощения удаляет нейроны, и когда исчезают нейронные связи,
которые не используются. Каждый раз, когда пластичный мозг
осваивает культуру и постоянно ею пользуется, возникают издержки: в
связи с конкурентным характером пластичности мозг в процессе этого
освоения теряет некоторые нейронные структуры.

---

Патриция Кухл из Университета имени Вашингтона в Сиэтле
занимается исследованиями мозга. Полученные ею данные
свидетельствуют о том, что младенцы способны услышать любое
звуковое различие во всех языках мира, общее количество которых
составляет несколько тысяч. Однако после завершения критического
периода развития слуховой коры дети, воспитанные в рамках одной
культуры, теряют способность слышать многие из этих звуков, и
начинается 
процесс 
удаления 
неиспользуемых 
нейронов,
заканчивающийся тогда, когда на карте мозга начинает доминировать
язык, используемый в данной культуре. После этого мозг ребенка
начинает отфильтровывать тысячи звуков. Шестимесячный японский
ребенок слышит различие между английскими звуками r и l так же
хорошо, как американский. В возрасте одного года он уже не может это
сделать. Если в дальнейшем этот ребенок переедет в другую страну, у
него возникнут трудности с тем, чтобы правильно слышать и
произносить новые звуки.
Иммиграция — часто бесконечное, тяжелое испытание для мозга
взрослого человека, требующее масштабной реорганизации самых
разных частей коры. Это гораздо более сложная задача, чем просто
изучение чего-то нового, потому что здесь новая культура вступает в
пластическую конкурентную борьбу с нейронными сетями,
критический период развития которых приходится на время
проживания в родной стране. На успешную ассимиляцию уходит
жизнь одного поколения, за редким исключением. Только дети
иммигрантов, которые проходили через критические периоды в
условиях новой культуры, могут надеяться на то, что иммиграция
будет казаться им менее дезориентирующей и травмирующей. В
большинстве случаев культурный шок — шок и для мозга
[153]
.
Культурные различия носят такой устойчивый характер, потому что
когда родная культура усваивается и программируется в нашем мозге,
она становится «второй натурой», такой же «естественной», как
многие из врожденных инстинктов. Предпочтения, формируемые
нашей культурой: в еде, семейных отношениях, любви, музыке, — мы
считаем естественными, даже если они приобретены после нашего
появления на свет. Используемые нами способы невербальной
коммуникации — то, насколько близко мы стоим к другим людям;
ритм и громкость нашей речи; то, как долго мы ждем, прежде чем

---

прервать разговор, — кажутся нам естественными, потому что они
глубоко «вмонтированы» в наш мозг. Когда мы попадаем в другую
культуру, мы испытываем шок, понимая, что все эти привычки вовсе
не абсолютны. На самом деле, совершая даже такое незначительное
изменение в своей жизни, как переезд в новый дом, мы обнаруживаем,
что нам предстоит пройти через медленное изменение таких
привычных для нас вещей, как чувство пространства, и бесчисленных
установившихся привычек, о существовании которых мы даже не
подозревали.