Рейчел Липпинкотт в метре друг от друга

ГЛАВА 23
СТЕЛЛА
Впервые за долгое время я не чувствую себя больной. Я держу Уилла за руки, и мы катимся по льду, хохоча и стараясь устоять на ногах. Потеряв равновесие, я взвизгиваю, отпускаю его руки, чтобы не утянуть за собой, и шлепаюсь на задницу.
- Не разбилась? — спрашивает, хохоча, Уилл.
Я качаю головой и смеюсь. Мне хорошо. Нет, больше, чем хорошо. Он бежит с воплем по льду, падает на колени и скользит. Я смотрю на него, и боль утраты уже не такая острая, хотя разбитое сердце все еще заполнено ею до краев.
В кармане звонит телефон, но я не отвечаю, как не отвечала почти весь день. Смотрю на кружащего по льду Уилла. Телефон наконец умолкает, и я нехотя поднимаюсь, но тут он начинает громко пищать, принимая одно за другим сообщения. Достаю его из кармана, смотрю раздраженно на экран — от мамы, от папы, от Барб. Они не спрашивают о По - речь о другом.
ЛЕГКИЕ ПРИБУДУТ ЧЕРЕЗ ТРИ ЧАСА. ГДЕ ТЫ?
СТЕЛЛА. ПОЖАЛУЙСТА ОТВЕТЬ! ЛЕГКИЕ УЖЕ ВЕЗУТ.
Я застываю на месте, и воздух вырывается из моих нынешних дерьмовых легких. Нахожу взглядом Уилла, наблюдаю, как он медленно кружится на льду. То, чего я хотела. То, чего хотела Эбби. Новые легкие.
Я снова смотрю на Уилла, парня, которого люблю, у которого В. серасіа и который не может рассчитывать на новые легкие.
Я смотрю на телефон, и мысли кружатся и путаются.
Новые легкие — это больница, лекарства и выздоровление. Это терапия, вероятность инфекции и боль, боль, боль. Но самое главное, нас с УилЛом разведут как можно дальше, чтобы исключить возможность моего заражения.
Надо выбирать.
Новые легкие?
Или Уилл?
Я смотрю на него, и он улыбается так широко, что никакого сравнения и быть не может.
Выключаю телефон, разбегаюсь, скольжу и на полной скорости врезаюсь в него. Уилл хватает меня и даже ухитряется устоять на ногах сам и удержать от падения меня.
Чтобы жить, мне не нужны новые легкие. я уже чувствую, что живу. Родители говорили. что хотят видеть меня счастливой. Я должна решить, знаю ли, что это такое. Так или иначе, в конце концов они потеряют меня, и я не могу это контролировать.
Уилл был прав. Хочу ли я всю оставшуюся жизнь плыть вверх по течению?
Я отталкиваю его и пытаюсь кружиться, раскинув руки и обратив лицо к звездному небу.
- Боже, я люблю тебя.
Это говорит он. Тихо, с чувством, всерьез — самые чудесные слова.
Я роняю руки и останавливаюсь. Поворачиваюсь к нему лицом. Дыхание вырывается частыми, крохотными облачками. Он не отводит взгляд, и я чувствую то же, что и всегда - влечение, то неоспоримое притяжение, которое заставляет меня сокращать разделяющую нас брешь, преодолевать этот один метр.
На этот раз я не сопротивляюсь ему.
Я бегу к Уиллу, и наши тела сталкиваются. Ноги подгибаются, мы летим кувырком на лед и шлепаемся вместе и со смехом. Я тяну его руки к себе, опускаю голову ему на грудь, и вокруг нас падает снег, и мое сердце колотится так громко. что это слышит даже он.
Нас притягивает друг другу, словно магнитом. и с каждым вдохом мы ближе и ближе.
- Ты знаешь, чего я хочу, - шепчет он, и я почти чувствую это. Его губы касаются моих губ, холодных от снега и льда, но это прикосновение идеально. — Но не могу. Нельзя.
Я отворачиваюсь и смотрю на падающий снег. Не могу. Нельзя. Я сглатываю то знакомое ощущение, что сдавливает грудь.
Он молчит, и я чувствую, как поднимается и опадает под моей головой его грудь. Слышу слетающий с губ вздох.
— Ты пугаешь меня, Стелла.
Я поднимаю глаза. Смотрю, не понимая:
- Что? Почему?
— Из-за тебя я хочу ту жизнь, иметь которую не могу. — Я знаю, что имеет в виду Уилл. Он качает головой, и на его лице серьезное выражение, а голос печален. - Ничего страшнее я не испытывал.
Я думаю о том дне, когда мы встретились, и о той ночи, когда он дрожал на краю крыши.
Его рука в перчатке бережно касается моего лица. Голубые глаза темнеют.
- Кроме, может быть, вот этого.
Мы молча смотрим друг на друга в лунном свете.
- Как отвратительно романтично. - Он криво усмехается.
— Знаю, — говорю я. — Но мне нравится.
И тут мы слышим сначала негромкое, потом более отчетливое и пугающее, переходящее в треск похрустывание. Лед прогибается под нами и стонет. Мы вскакиваем, хохоча, и, схватившись за руки, бросаемся к берегу.