Случалось участливо заглянуть в лицо беспомощного, подавленного горем бедняка

Глава XLI
Но это было не самое худшее.
Американская публика любит посудачить о сильных мира сего, а Кейны были богаты и у всех на виду.
И вот распространился слух, что Лестер, один из прямых наследников главы фирмы, женился на
служанке.
Это он-то, сын миллионера!
Возможно ли?
Вот поистине лакомый кусочек для репортеров.
И газеты не замедлили подхватить пикантный слух.
Светский листок «Новости Южной стороны», не называя Лестера, писал о «сыне видного богатого
фабриканта экипажей из Цинциннати» и вкратце излагал его роман, добавляя в заключение:
«О миссис К. известно лишь то, что раньше она служила горничной в одном почтенном семействе в
Кливленде, а до этого работала в Колумбусе, штат Огайо.
Кто осмелится утверждать, что романтика умерла, когда в высшем обществе еще бывают столь
красочные любовные истории!»
Лестер прочел эту заметку.
Сам он не выписывал «Новости», но какая-то добрая душа позаботилась о нем, и он получил по почте
экземпляр, в котором нужный столбец был отчеркнут красным карандашом.
Лестер рассердился, сразу заподозрив, что его собираются шантажировать, но не знал, как поступить.

---

Ему, конечно, хотелось положить конец этой газетной болтовне, но он подумал, что протест с его
стороны может только ухудшить дело.
И он ничего не предпринял.
Заметка в «Новостях», как и следовало ожидать, привлекла внимание других газет.
Это был богатый материал, и некий предприимчивый редактор воскресной газеты решил выжать из
него все, что возможно.
Разогнать эту романтическую историю на целую полосу под кричащей шапкой вроде
«Пожертвовал миллионами ради любви к служанке», дать снимки — Лестер, Дженни, дом в Хайд-
Парке, фабрика Кейнов в Цинциннати, склады на Мичиган-авеню, — и сенсация обеспечена.
«Компания Кейн» не помещала рекламы в прессе.
Газетка ничем не была ей обязана.
Будь Лестер предупрежден, он мог бы пресечь эту затею, послав в газету объявление или
обратившись к издателю.
Но он ничего не знал и потому бездействовал.
А редактор постарался на совесть.
Корреспондентам в Цинциннати, Кливленде, Колумбусе было предложено сообщить по телеграфу,
известна ли история Дженни в этих городах.
В Кливленде обратились к Бейсбриджам, чтобы узнать, работала ли Дженни у них в доме.
Из Колумбуса поступили сильно искаженные слухи о семье Герхардт.
Выяснилось, что именно на Северной стороне Дженни проживала несколько лет до своего
предполагаемого замужества. Так по кусочкам был восстановлен весь роман.
У редактора и в мыслях не было бичевать или возмущаться, скорее он воображал, что оказывает
любезность.
Были опущены все неприятные детали — то, что Веста, по всей вероятности, внебрачный ребенок, что,
видимо, Лестер и Дженни долго состояли в незаконном сожительстве, что для всем известного
недовольства семьи Лестера по поводу его брака имеются веские основания.
Редактор сочинил своего рода историю про Ромео и Джульетту, в которой Лестер фигурировал как
пылкий, самоотверженный любовник, а Дженни — как бедная, но очаровательная девушка из народа,
которую преданная любовь миллионера вознесла к богатству и знатности.
Художник газеты иллюстрировал последовательные стадии романа.
Портрет Лестера раздобыли за приличную мзду у фотографа в Цинциннати, а Дженни фоторепортер
незаметно снял на прогулке.
Словом, все было проделано по испытанным рецептам бульварной прессы. И вот газета вышла в свет
— сплошная лесть и сладкие слова, но между строк угадывалась вся печальная, мрачная подоплека.
Дженни узнала об этом не сразу.
Лестер, случайно наткнувшись на роковую страницу, поспешил ее выдрать.
Он был безмерно удивлен и расстроен.

---

Подумать только, что какая-то чертова газетка может так поступить с частным лицом, с человеком,
который жил спокойно, никому не мешая.
Чтобы не выдать горького чувства обиды, он ушел из дому.
Путь его лежал не к оживленному центру города, а прочь от него, по Коттедж-Гроув-авеню, в
открытую прерию.
Покачиваясь на сиденье трамвая, он старался представить себе, что думают сейчас его бывшие друзья
— Додж, Бэрнхем Мур, Генри Олдрич.
Да, это настоящий удар.
Что делать? Стиснуть зубы и молчать или равнодушно отмахнуться от этой новой заботы?
Однако ему было ясно: больше он такого не потерпит.
Домой он вернулся в более спокойном состоянии и стал с нетерпением ждать понедельника, чтобы
повидаться со своим поверенным, мистером Уотсоном.
Впрочем, когда они встретились, оба быстро пришли к решению, что подавать в суд было бы не
разумно.
Лучше промолчать.
— Но больше это не должно повториться, — закончил Лестер.
— Об этом я позабочусь, — успокоил его поверенный.
Лестер поднялся.
— Черт его знает, в какой стране мы живем! — воскликнул он.
— Если человек богат, ему никуда не скрыться, точно он памятник на городской площади!
— Если человек богат, — сказал мистер Уотсон, — он напоминает кота с бубенчиком на шее.
Каждая мышь в точности знает, где он и что делает.
— Да, сравнение подходящее, — проворчал Лестер.
Дженни еще несколько дней оставалась в неведении.
Лестер умышленно не касался больного вопроса, а Герхардт не читал греховных воскресных газет.
Но потом одна из соседок просветила Дженни, бестактно упомянув в разговоре, что прочла о ней
интереснейшую историю.
Дженни сперва не поняла.
— Обо мне? — воскликнула она удивленно.
— Да, да, о вас и о мистере Кейне, — ответила гостья.
— Весь ваш роман.
Дженни вспыхнула.
— Я ничего не знаю, сказала она.
— А вы уверены, что это про нас?

---

— Еще бы! — рассмеялась миссис Стендл.
— Ошибиться я никак не могла.
И газета у меня сохранилась.
Я, если хотите, пришлю вам ее с дочкой.
Вы прелестно вышли на снимке.
Дженни вся сжалась.
— Я буду вам очень благодарна, — пролепетала она.
Ее мучила мысль, где могли достать ее карточку и что написано в газете.
А главное — что скажет Лестер?
Видел ли он заметку?
Почему он ничего ей не сказал?
Дочь соседки принесла газету, и у Дженни сердце замерло, когда она взглянула на роковую страницу.
Вот оно — черным по белому.
Слева портрет Лестера, справа портрет Дженни, а посередине заголовок крупными буквами и
стрелки: «Вот этот миллионер увлекся вот этой горничной».
В тексте объяснялось, что Лестер, сын известного фабриканта экипажей из Цинциннати, пожертвовал
завидным общественным положением, чтобы жениться на любимой женщине.
Дальше следовали рисунки, Лестер беседует с Дженни в особняке миссис Брейсбридж, Лестер стоит с
ней рядом перед почтенным, строгого вида пастором, Лестер едет с нею в роскошной коляске,
Дженни, стоя у окна богато обставленной залы (о богатстве свидетельствуют тяжелые складки
гардин), смотрит на чуть видный в отдалении смиренный домик.
Дженни почувствовала, что готова сквозь землю провалиться от стыда.
Она страдала не столько за себя, сколько за Лестера. Что он должен был пережить?
А его родные?
Теперь у них в руках есть новое оружие против нее и Лестера.
Она старалась успокоиться, совладать со своими чувствами, но слезы снова и снова навертывались ей
на глаза. То были слезы негодования.
Зачем ее преследуют, травят?
Неужели не могут оставить ее в покое?
Она так старается поступать хорошо.
Разве люди не могли бы помочь ей, вместо того чтобы толкать ее в пропасть?..