Традиция — текст — фольклор

хое/влажное, сырое/вареное, свежее/гнилое, верхнее/нижнее, твер-
дое/мягкое и т. п. Наличие этих противопоставлений в парадигматике тес-
но связано с этиологизмом в самой структуре текста. 
В классической русской волшебной сказке с ее актуальной жанровой 
условностью основные семантические противопоставления, как только что 
указывалось, в основном привязаны к сюжетным, событийным коллизиям. 
Разумеет- 
35 

---

ся, и здесь можно обнаружить (особенно в реликтовых сюжетах типа AT 
300 — 301, 550 — 551 и др.) глобальные представления, подобные мифи-
ческим. При этом, однако, набор основных смысловых противопоставле-
ний отличается от мифических; кроме того, для сказки, в отличие от мифа, 
характерна определенная направленность семантической динамики. 
Сказка направлена не на изображение и объяснение состояния мира и 
его изменений в результате деятельности героя, а на показ состояния ге-
роя и изменения этого состояния в результате успешного преодоления им 
бед, несчастий и препятствий. Волшебная сказка поэтому, во-первых, опе-
рирует прежде всего теми оппозициями, которые существенны для харак-
теристики взаимодействия героя с его антагонистами, во-вторых же, она 
трактует сами оппозиции гораздо более субъективно, чем миф. В сказке, в 
отличие от мифа, семантические оппозиции задаются не как всеобщие ко-
ординаты-классификаторы, а как ценностные индикаторы движения от от-
рицательного состояния к положительному. В мифе противоположные 
члены оппозиции характеризуются их корреляцией с другими мифологиче-
скими оппозициями, задаваемыми альтернативными кодами (например, 
женское эквивалентно сырому, левому, нижнему, нечетному и т. п.). В 
сказке же каждому члену противопоставления приписывается постоянная 
положительная или отрицательная оценка (часто этического порядка): 
«наше царство» характеризуется как положительное, а «чужое царство», 
откуда прилетает змей, — как отрицательное
5
. 
Минимальное значение в сказке имеют вышеуказанные «физические» и 
«механические» смысловые противопоставления, широко представленные 
в мифах. 
На центральное место в сказке выступает преломленная в ценностном 
плане магистральная мифологическая оппозиция свой/чужой. Эта оппози-
ция сохраняет фундаментальное значение как в мифе, так в эпосе и сказ-
ке. В мифе и архаической эпике это противопоставление отграничивает 
человеческий мир, субъективно совпадающий с границами племени, от 
иных миров, представляющих стихийные силы природы и иноплеменников 
в виде демонических хтонических существ. 
В сказке эта оппозиция является центральной, потому что она модели-
рует соотношение героя с его врагами. К ней 
36 

---

сказка прибавляет другие ценностные оппозиции — добрый/злой, высо-
кий/низкий и т. п., которые в архаических мифах не играли существенной 
роли. 
При этом «старая» оппозиция свой/чужой по сравнению с мифом испы-
тывает определенный сдвиг в сторону противопоставления сил враждеб-
ных и дружественных герою. Но если контраст своего и чужого тесно свя-
зан с мифологической статикой, то насквозь динамичная сказка вносит 
сюда свои поправки. Поэтому исконно, мифологически чужие могут ока-
заться дружественными герою, особенно когда его обижают свои: лесные 
демоны в сказках архаического типа (AT 327) преследуют попавших к ним 
во власть мальчиков или девочек, а в более «новых» сказках (с доминиро-
ванием семейных конфликтов) могут поддержать бедную падчерицу, го-
нимую мачехой. 
Фундаментальная оппозиция свой/чужой проецируется в сказке на раз-
личные плоскости, по-своему интерпретируется различными кодами. В 
мифическом 
коде