Время и эпоха пьесы Испанский театр XVII века

Конфликт

Пьеса появилась в результате долгих размышлений писателя над проблемой взаимоотношений между феодалом – королем – народом. Частично эта проблема решалась в ранней пьесе Лопе «Периваньес и командор Оканьи» (прибл. 1609–1612). В пьесе крестьянин Периваньес, отстаивая свою честь, убивает командора. Король признает правоту простолюдина и прощает его. Решение конфликта пока носит идиллический оттенок. Образы крестьян поэтизированы.
В пьесе изображен социальный конфликт между феодалом и его вассалами. Восстание против оскорбительной власти выражается в первом акте, когда коммандор пытается злоупотреблять Лауренсией под предлогом использования права на первую ночь. Жители деревни не претендуют на изменение социальной системы: они просто ищут справедливости. Это солидарность, которая позволяет им побеждать перед лицом оскорбительной и угнетающей личной власти. На самом деле, ни один житель деревни, даже под пыткой, не осуждает непосредственного виновника убийства: это вся деревня, которая восстает и осуществляет правосудие, о чем свидетельствуют ответы судьи. красноречивый лаконизм: «Кто убил командующего? Фуэнтеовехуна, сэр!. Лопе де Вега, вероятно, не пытался написать политически активную часть. Однако марксистская интерпретация способствовали популярности этой работы в бывших режимах Восточной Европы.
В конфликте между населением Фуэнте Овехуны и командором появление короля не разрешает этого конфликта, а только санкционирует уже готовое его разрешение. Лопе оставляет вопрос открытым: что было бы, если виновник смерти командора был обнаружен? Что было бы, если б командору удалось бежать? Милосердие, которое король проявляет к восставшему против него магистру, тоже ставит под некоторое сомнение реальность альянса между народом и короной. То, что в последующие века пьеса Лопе де Вега воспринималась как абсолютно революционная, заставляет сильно сомневаться в том, что формула «король и народ» была для Лопе де Вега уж так безусловна. Ведь дело не в искажении пьесы со стороны будущих постановщиков, дело в том, что сам текст дает основания для такого ее прочтения. Но даже при самом «благонамеренном» прочтении дальше скептической формулы «на короля надейся, но сам не плошай» пойти было трудно. В еще большей степени заставляет усомниться в незыблемости веры Лопе в утопию народной монархии его авторское эмоциональное отношение к своим персонажам. Что может быть условнее, бледнее, немощнее, чем обрисовка короля Фердинанда? И что может быть теплее и красочнее, чем фигуры даже второстепенных персонажей из народа, выписанных в этой пьесе?

3.