Вслед за нашумевшей концепцией эмоционального интеллекта Дэниел

Обезьянка-вредина
На юмористической картинке отец и маленький сын сидят в гостиной.
По лестнице крадучись спускается космическое чудовище – оно в поле
зрения сына, но не отца. Подпись к рисунку гласит: “Роберт, я сдаюсь. Так
что это такое – рогатое, одноглазое и ползет?”
Чтобы уловить смысл шутки, мы должны додумать то, что осталось
“за кадром”. Прежде всего, нам должна быть знакома структура
англоязычных загадок, чтобы мы смогли заключить, что мальчик
спрашивал у отца: “Что это – рогатое, одноглазое и ползет?”
Но что еще важнее, нам надо ухитриться “прочитать” умы этих двоих:
понять, что известно мальчику и пока не известно отцу, и предугадать,
какое потрясение вот-вот ощутит последний. Фрейд считал, что в любой
шутке совмещаются два плана реальности. В данном случае на одном
плане крадется пришелец, на другом – отец думает, что сын просто загадал
ему загадку.
Умение с определенной точностью постигать содержимое чужих умов
– один из ценнейших человеческих навыков. Нейробиологи называют его
ментальным зрением
[351]
.
Ментальное зрение – это способность “заглянуть в голову другого”,
чтобы ощутить его чувства и вычислить мысли. Это фундамент
эмпатической точности. Мы, конечно, не умеем читать чужие мысли
буквально, но из лица, глаз и голоса собеседника можем извлекать

---

достаточно подсказок, чтобы делать весьма точные предположения: мы как
бы читаем между строк, если под строками подразумевать чужие слова и
действия.
Если у нас плохо развито это умение, мы будем испытывать
затруднения в любви, заботе, сотрудничестве – не говоря уже о
конкуренции и переговорах – и вести себя неуклюже даже в самых простых
социальных ситуациях. Без ментального зрения отношения будут
обедненными: люди для нас останутся всего лишь объектами без
собственных мыслей и чувств – в чем и состоит основная проблема людей
с синдромом Аспергера. Мы будем “ментально слепы”.
Ментальное зрение развивается постепенно в течение первых семи лет
жизни. Каждая веха в развитии эмпатии приближает ребенка к пониманию
того, о чем люди думают, что чувствуют и каковы могут быть их
намерения. По мере взросления ментальное зрение преодолевает несколько
стадий развития, начиная с простейшего самоузнавания и заканчивая
изощренной социальной осведомленностью (“Я знаю, что ты знаешь, что
он ей нравится”). Ниже приведены примеры проверенных временем тестов,
которые ученые использовали для оценки динамики ментального зрения и
составления графика детского развития
[352]
.
• Когда ребенку будет примерно 18 месяцев, нарисуйте
крупное цветное пятно у него на лбу и поднесите ему зеркало.
Обычно дети старше 18 месяцев касаются рукой собственного
лба, а те, что младше, пытаются потрогать пятно в отражении –
они еще не узнают себя в зеркале. Для развития социальной
осведомленности первым делом необходимо, чтобы человек
приобрел чувство самости, отличающее его от всех остальных.
• Предложите ребенку в том же возрасте два вида угощения –
например, печенье и ломтики яблока. Запомните, какой выбор он
сделает. На глазах у ребенка попробуйте оба лакомства и
изобразите сильное отвращение к тому, что выбрал он, и
удовольствие от второго продукта. Потом положите руку ребенка
посередине между тарелками и попросите: “Можешь дать мне
что-нибудь?” Дети до 18 месяцев обычно предлагают то, что
нравится им, а дети старше – то, что понравилось вам: они уже
знают, что их предпочтения могут отличаться от чужих и что
другие люди могут иметь свое мнение.
• Если ребенку уже исполнилось три или четыре года,
спрячьте в комнате угощение на глазах у этого ребенка и другого,

---

постарше. Потом попросите старшего выйти из комнаты,
перепрячьте угощение на глазах у младшего и спросите у него,
где старший ребенок будет искать лакомство, когда вернется.
Четырехлетки обычно говорят, что в старом месте, тогда как
трехлетки указывают на новое. С четырех лет дети уже
понимают, что другой человек может быть информирован иначе,
чем они.
• В последнем эксперименте участвует ребенок трех-четырех
лет и перчаточная кукла по имени Обезьянка-вредина.
Последовательно покажите ребенку несколько пар наклеек, при
этом относительно каждой пары Обезьянка должна спрашивать,
какая наклейка нравится ребенку больше. Каждый раз кукла
должна забирать себе именно то, что выбрал ребенок, оставляя
ему вторую наклейку. Примерно в четыре года ребенок
приобретает способность разгадывать игру Обезьянки-вредины и
быстро начинает указывать не на ту наклейку, которую хочет
получить. Дети младшего возраста обычно не понимают подлых
намерений куклы и проигрывают вчистую
[353]
.
Для развития ментального зрения требуется несколько базовых
умений: отделять себя от других; понимать, что другой человек может
думать по-своему; воспринимать вещи с точки зрения другого; сознавать,
что его цели могут не совпадать с нашими интересами.
Ребенок оттачивает эти социальные навыки обычно на четвертом году
своей жизни, и тогда его эмпатия развивается почти до уровня взрослого
человека. При этом отчасти уходит детская наивность: ребенок уже
проводит четкую границу между тем, что он просто вообразил, и тем, что
происходит на самом деле. Четырехлетние дети уже имеют эмпатический
фундамент, на который будут опираться всю жизнь, просто с годами он
обрастет психологическими и когнитивными сложностями
[354]
.
Такое
вызревание
интеллекта
позволяет
детям
куда
лучше
ориентироваться в доступных им мирках – например, договариваться с
братьями и сестрами или приобретать много друзей на детской площадке.
Эти мирки, в свою очередь, становятся для них школой жизни. Упомянутые
выше умения выходят на новый уровень по мере того, как у ребенка
усложняется мышление и расширяется сеть социальных связей и
контактов.
Ментальное зрение лежит в основе способности шутить и понимать
шутки. Чтобы дразнить других, подшучивать над ними, лгать и вредничать,

---

опять-таки нужно чувствовать, что происходит у них в головах. Дефицит
этих способностей отличает детей-аутистов от детей с нормальным
репертуаром социальных умений.
Возможно, ключевую роль в работе ментального зрения играют
зеркальные нейроны. Даже у обычных детей способность представлять
себя на чужом месте и испытывать эмпатию коррелирует с активностью
зеркальных нейронов. Исследование детей раннего подросткового возраста
с помощью фМРТ показало, что по сравнению с обычными у аутичных
детей снижена активность префронтальных зеркальных нейронов при
распознавании выражения лица и подражании ему
[355]
.
Ментальное зрение может искажаться даже у нормальных взрослых.
Примером может служить то, что некоторые студентки Колледжа Амхерст
прозвали “заглядыванием в подносы”. Когда они приходят в столовую
колледжа (Валентин дайнинг-холл), то не могут удержаться, чтобы не
посмотреть на других студенток. Но их интересует не то, с кем
однокурсницы едят и как они одеты, а еда у них на подносах. Это помогает
девушкам удержаться от выбора блюд, которые они хотели бы съесть, но
считают вредными.
Психолог Кэтрин Сандерсон, которая открыла этот феномен, связала
его с нарушением ментального зрения: каждой девушке казалось, что по
сравнению с ней остальные выглядят стройнее, больше занимаются
спортом и вообще одержимы заботой о фигуре, тогда как объективно
заметной разницы в этом между ними не было.
Из-за этих ошибочных предположений девушки мучили себя диетами,
а примерно треть из них вызывала у себя рвоту или пила слабительное, что
приводило к опасным для жизни пищевым расстройствам
[356]
. Чем больше
студентка заблуждалась относительно подхода других студенток, тем
жестче была ее диета.
Отчасти ошибки восприятия происходят из-за фиксации на неверно
выбранных данных: девушки этого возраста склонны обращать внимание в
первую очередь на самых худых и привлекательных женщин; получается,
они сравнивают себя не со средними стандартами, а с экстремальными
вариантами – принимают крайности за норму.
Студенты-мужчины совершают подобную же ошибку, однако в другой
области – в том, что касается выпивки. Любители покутить оценивают
собственное умение пить по стандартам самых крепких парней. Это
заблуждение заставляет их сильно перебирать, чтобы не чувствовать себя
отстающими.

---

Люди, более искусные в таком рутинным чтении умов, гораздо реже
принимают крайние случаи за норму. Прежде всего они оценивают, как
много у них с тем или иным человеком общего. Если они улавливают
высокое сходство, то предполагают, что этот человек думает и чувствует во
многом так же, как и они. Органичная социальная жизнь основывается на
постоянном потоке подобных молниеносных оценок, то есть нам
приходится применять ментальное зрение буквально на бегу. Иными
словами, все мы умеем читать мысли других.