Вслед за нашумевшей концепцией эмоционального интеллекта Дэниел

Глава 14
Желание – его и ее
Одним из моих лучших друзей на первом курсе колледжа был
здоровенный парень, блистательный регбист по прозвищу Халк
[476]
.
Однажды он поделился со мной напутствием, которое получил от своего
отца, выходца из Германии, когда покидал родной дом. Эту фразу я
вспоминаю до сих пор. Она отдает брехтовским, цинично-язвительным
душком и в вольном переводе с немецкого звучит примерно так: “Когда
твердеет пенис, мозги размягчаются”.
Если перейти на более изысканный научный язык, то можно сказать,
что нейронные сети сексуальной активности растянуты в подкорковых
зонах нижнего пути, вне досягаемости “мыслящего мозга”. По мере
нарастания стимуляции из этих нижних отделов мы всё меньше и меньше
значения придаем советам, которые нам пытаются дать рациональные
структуры верхнего пути.
В более широком смысле, нейронная архитектура нижнего пути
ответственна за иррациональность всех вариаций выбора в любовных
отношениях, и логические отделы мозга к этому не имеют ни малейшего
отношения. Социальный мозг и любит, и заботится, в то время как
сексуальное желание блуждает по низшим тропам этого пути.
Желание, видимо, проявляется в двух формах – мужской и женской.
Когда
люди
рассматривают
фотографии
своих
возлюбленных,
нейровизуализация выявляет различия в активации мозга у мужчин и
женщин. У мужчин, в отличие от женщин, на фМРТ-изображениях
вспыхивают мозговые центры, ответственные за обработку визуальных
стимулов и половое возбуждение. Это означает, что вид возлюбленной
возбуждает в мужчине страсть. Поэтому, как замечает антрополог Хелен
Фишер, нет ничего удивительного в том, что мужчины всего мира
интересуются порнографией, или в том, что женщины склонны черпать
чувство собственного достоинства из своей внешности и тратить так много
энергии на ее улучшение: как раз “чтобы рекламировать свои активы
визуально”
[477]
.
А вот у женщин при взгляде на фото возлюбленного в мозге
активируются иные центры – входящие в состав социального мозга
когнитивные центры памяти и внимания
[478]
. Такая разница наводит на

---

мысль о том, что женщины подходят к своим чувствам более обдуманно и
оценивают мужчину скорее как потенциального напарника и добытчика.
Известно, что женщины, вступая в романтические отношения, нередко
делают это с большим прагматизмом, чем мужчины, и влюбляются
неизбежно медленнее. “Случайный секс у женщин, – комментирует
Фишер, – часто отнюдь не так случаен, как у мужчин”
[479]
.
И все-таки, мозговой радар для поиска объекта привязанности
принимает окончательное решение, стоит ли погружаться в отношения,
лишь по итогам нескольких встреч. Мужчины, влюбляясь, соскальзывают
на нижний путь. Конечно, женщины в этот период съезжают туда же, но
умудряются регулярно возвращаться на верхний.
Более циничный взгляд выражается так: “Мужчина ищет сексуальные
объекты, а женщина – успешные”. Но хоть женщины и склонны искать в
мужчине признаки силы и богатства, а мужчины в женщинах – физическую
привлекательность, вовсе не это определяет выбор и тех, и других, просто
по этим позициям два пола сильнее всего различаются
[480]
. Главным же
фактором для всех служит доброта.
Еще больше путаницы в нашу интимную жизнь вносят нейронные
сети верхнего пути, которые отчаянно стремятся возвышенными чувствами
либо пуританской моралью сдержать раскаленные потоки вожделения,
вырывающиеся из наших эволюционных глубин. На протяжении всей
истории человечества культура сковывала продуктами высших мозговых
функций низменные, порождаемые нижним путем, побуждения –
выражаясь словами Фрейда, цивилизация всегда боролась с недовольством
ею. Например, браки в землевладельческих семействах Европы веками
заключали, чтобы гарантировать сохранность родового имущества; по
существу, одна семья заключала обоюдовыгодный брак с другой,
сговариваясь о подходящих исполнителях этой миссии. Вожделение и
любовь здесь только мешали и потому порицались – на то ведь всегда были
адюльтеры.
Социальные историки расскажут нам, что по крайней мере в Европе
только во времена Реформации появилась современная идея чувственной,
построенной на любви и преданности связи между мужем и женой. Тогда
впервые
пошатнулся
средневековый
идеал
целомудрия,
который
рассматривал брак просто как неизбежное зло. Однако лишь к эпохе
промышленной
революции
и
подъема
среднего
класса
идеал
романтической любви стал на Западе популярным настолько, что сама по
себе любовь превратилась в достаточное основание для вступления в брак.

---

Но, конечно, в культурах типа индийской, переполненных противоречиями
между традицией и современностью, до сих пор лишь малая часть браков
заключается просто по любви: влюбленные часто сталкиваются с
категорическим
протестом
родни,
по-прежнему
предпочитающей
договорные браки.
Впрочем, даже биология не всегда идет рука об руку с современным
идеалом брака, который требует сочетания пожизненных товарищества и
заботы с разнообразием и накалом в романтических отношениях. Годы
близости, как всем известно, приглушают желание – и иногда это
случается, как только начинаешь воспринимать партнера как нечто само
собой разумеющееся.
Чтобы еще сильнее закрутить сюжет, природа сочла необходимым
наделить мужчин и женщин разницей в секреции “молекул любви”. У
мужчин, как правило, выше уровни веществ, стимулирующих сексуальное
желание, зато ниже уровни веществ, подкрепляющих привязанность. Эти
биологические нестыковки вызывают множество трений между мужчинами
и женщинами в вопросах страсти.
Помимо гендерных и культурных сложностей, возможно, главная
проблема
романтической
любви
обусловлена
фундаментальными
противоречиями между системами головного мозга, ответственными за
чувство привязанности, за заботу и за половые отношения. Каждая из этих
нейронных сетей питает собственные комплекты мотивов и потребностей –
и эти сочетания могут как гармонично уживаться, так и конфликтовать друг
с другом. В первом случае любовь может цвести долго, а во втором чувство
бывает зыбким.