Вслед за нашумевшей концепцией эмоционального интеллекта Дэниел

Три типа привязанности
Прошел почти год с тех пор, как девятимесячная дочка Бренды и Боба
внезапно умерла во сне. Боб читает газету в гостиной, когда туда входит
Бренда. Она держит в руках фотографии, и ее глаза красны от слез.
Бренда объясняет мужу, что нашла фотографии, сделанные в тот день,
когда они вывозили дочку на пляж. Боб, не поднимая глаз, бормочет что-то
вроде “угу”.

---

– На ней та самая панамка, что подарила твоя мама, – говорит Бренда.
– Хмм, – равнодушно мычит Боб, по-прежнему не удостаивая ее
взглядом.
Когда Бренда спрашивает, не хочет ли он посмотреть фотографии, Боб
просто говорит “нет”, переворачивает страницу и с напускной
сосредоточенностью блуждает по газете глазами.
Бренда молча смотрит на Боба, и слезы неудержимым потоком
струятся по ее щекам. Затем она выкрикивает:
– Я тебя не понимаю! Она же была нашей малышкой. Неужели ты не
тоскуешь по ней? Неужели тебе все равно?
– Конечно же, я по ней скучаю! Я просто не хочу говорить об этом, –
рычит в ответ Боб и выбегает из комнаты.
Этот пронзительный диалог показывает, как различия в стиле
привязанности могут рассинхронизировать пару. Причем это касается
отношения не только к общей психологической травме, но и ко всему
остальному
[462]
. Бренда хочет говорить о своих чувствах – Боб изо всех сил
этого избегает. Она считает его холодным и равнодушным, а он ее –
назойливой и требовательной. Чем сильнее она настаивает на обсуждении
его чувств, тем больше он отстраняется.
Этот шаблон отношений, названный “требование – отстранение”
[463]
,
уже давно наблюдают супружеские психотерапевты, к которым такие пары
иногда обращаются за помощью в преодолении тупикового стереотипа
взаимодействий.
Новейшие
исследования,
однако,
позволяют
предположить, что истоки этого классического разлада кроются в
физиологии головного мозга. Ни один из стилей поведения нельзя назвать
“лучшим”: каждый из них отражает индивидуальные шаблоны работы
нейронных сетей.
Нигде в наших взрослых страстях детство не оставляет такого
глубокого отпечатка, как в “системе привязанности” – нейронных сетях,
которые активируются всякий раз, когда мы контактируем с самыми
ценными для нас людьми. Как мы видели, правильно воспитанные дети,
ощущавшие искреннее сопереживание опекавших их людей, затем
чувствуют себя уверенно в своих взрослых привязанностях – они не
слишком прилипчивы и не слишком отчуждены. В то же время те, чьи
родители пренебрегали их чувствами, те, что чувствовали себя
брошенными, становятся склонными к избеганию, видимо, утрачивая
всякую надежду добиться теплых, заботливых отношений. Дети же
противоречивых родителей непредсказуемо переходят от ярости к

---

нежности, становятся тревожными и неуверенными в себе.
Боб
проявляет
избегающий
тип
привязанности:
сильные,
выставленные напоказ эмоции ему неприятны, и он пытается свести их
выражение к минимуму. Привязанность Бренды, наоборот, тревожная: ее
чувства бурно и необузданно вырываются на поверхность, и ей надо
постоянно говорить о своих беспокойствах.
В отличие от Боба и Бренды, люди с надежным типом привязанности
не испытывают трудностей с выражением эмоций, но и не поглощены ими
полностью. Будь у Боба такой тип привязанности, он, вероятно,
откликнулся бы на эмоциональный зов Бренды, когда ей это было
необходимо. Если бы привязанность была надежной у Бренды, она не стала
бы так отчаянно искать заботливого сочувствия Боба.
После окончательного формирования в детстве характер нашей
привязанности к другим людям остается удивительно устойчивым. В
определенной степени он проявляется во всех близких отношениях, но
сильнее всего – в любви. Согласно многочисленным исследованиям
психолога Филлипа Шейвера из Калифорнийского университета, каждый
тип привязанности существенно влияет на историю личных отношений
человека
[464]
.
Эстафету, принятую от Джона Боулби, Шейвер передал своей
американской ученице Мэри Эйнсворт. Ее новаторские исследования
реакций девятимесячных детей на кратковременную разлуку с матерью
позволили впервые разделить детей на уверенно и неуверенно
чувствующих себя в своих привязанностях. Шейвер, перенеся открытие
Эйнсворт в мир взрослых, идентифицировал те же типы привязанности во
всех тесных связях – дружеских, брачных и детско-родительских
[465]
.
По данным группы Шейвера, 55 % американцев (будь то младенцы,
дети постарше или взрослые) попадают в категорию “уверенных”, то есть
обладателей надежной привязанности: они легко сходятся с другими
людьми и, завися от них, чувствуют себя комфортно. Такие люди вступают
в любовные отношения, надеясь, что партнер будет эмоционально доступен
и чуток – то есть будет готов поддержать их в непростые и драматичные
моменты – так же, как поступят и они сами в отношении партнера. Люди с
надежной привязанностью считают себя достойными внимания, заботы и
любви, а других считают доступными, надежными и благонамеренными в
отношении них. В результате их отношения, как правило, бывают
глубокими и доверительными.
Около 20 % взрослого населения США в любви “тревожны”. Эти люди

---

склонны изводить себя и своего партнера подозрениями, что он не любит
их по-настоящему или даже хочет покинуть их. И как раз такая тревожная
привязчивость и потребность в постоянном подтверждении чувств может
нечаянно отпугнуть партнера. Обладатели тревожной привязанности
считают себя недостойными любви и заботы, хотя сами склонны
идеализировать своих партнеров.
Как только тревожные люди завязывают отношения, их начинают
обуревать страхи, что партнер непременно их оставит или обнаружит их
неполноценность. Такие личности склонны проявлять все признаки
“любовной зависимости”: навязчивую озабоченность, самокритичную
тревожность и эмоциональную зависимость. Охваченные страхом, они
всячески переживают по поводу отношений: например, опасаются, что
партнер их оставит, или, постоянно рисуя в воображении его измены,
проявляют избыточную бдительность и ревность. Такие люди склонны
передозировать беспокойство и в дружеских отношениях.
Около 25 % взрослых американцев можно назвать “избегающими”:
они испытывают дискомфорт при эмоциональном сближении и сильно
нервничают, когда партнер предпринимает к этому попытки, им трудно
доверять партнеру и делиться с ним своими чувствами. Они склонны
подавлять собственные эмоции, особенно негативные. Так как люди с
избегающей привязанностью не ожидают от партнера эмоциональной
надежности, близкие отношения им неприятны.
Главная
проблема
тревожной
и
избегающей
привязанностей
заключается в их жесткости. Обе стратегии в каких-то ситуациях
оправданны, но люди применяют их и там, где они заведомо проигрышны.
Если человеку грозит реальная опасность, та же тревожность помогает
подготовиться к ней, но в межличностных отношениях она лишь создает
помехи.
Люди с разными типами привязанности используют разные стратегии
успокоения после стресса. Тревожные личности вроде Бренды обращаются
к другим людям, потому что зависимы от утешительных взаимодействий. А
избегающие – вроде Боба – остаются подчеркнуто независимыми,
предпочитая справляться со своими огорчениями самостоятельно.
Человек с надежной привязанностью, как представляется, способен
гасить волнения своего тревожного партнера и потому не дает отношениям
слишком сильно раскачиваться. Если привязанность хотя бы одного
партнера надежная, конфликты и кризисы в отношениях случаются
относительно редко. Но если привязанность с двух сторон тревожная,
отношения по понятным причинам обычно изобилуют размолвками и

---

скандалами, и для их сохранения приходится постоянно прилагать
усилия
[466]
: как ни крути, дурные предчувствия, обиды и огорчения очень
заразны.