Xorijiy mamlakatlar tarixshunosligi

частью историков познавательных процедур, заимствованных из новой 
литературной критики, лингвистики, семиологии.
Разрастание и обогащение структуры исторического знания в 
Великобритании обусловило усложнение внутридисциплинарных отношений 
между отдельными его частями. Сложившиеся ко второй половине XX в. 
исторические суб-­дисциплины - политическая, экономическая, социальная, 
культурная история - переживали в 60-90-е гг. состояние качественного 
переопределения; это состояние приобретало перманентный характер в связи 

---

188 
с живостью восприятия академическим сообществом познавательных 
"поворотов" в социально-гуманитарном знании. В процессе такого 
переопределения в историографии возникли гибридные и смешанные 
предметные области, для которых не всегда и не сразу находилось название. 
Ведущие суб-дисциплины, остро ощущая их конкуренцию (в выборе 
подходов, языка, проблемных полей), вынуждены были, тем не менее, 
сосуществовать с ними в новом дисциплинарном конгломерате.
Теоретико-методологические основы британской историографии. В 
середине XX в. состояние британской историографии в значительной мере 
определялось действием факторов, внешних для исторического знания. 
Разрушительность и жестокость второй мировой войны, годы "холодной 
войны", возрастание угрозы применения ядерного оружия в первые 
послевоенные годы порождали пессимистические настроения в среде 
интеллектуалов. Многие из них ощущали острое чувство вины за 
происходившее в Европе и мире. Этот период отмечен усиленными 
этическими исканиями историков, их стремлением заново осмыслить 
прошлое и настоящее.
На рубеже 40-50-х гг. А. Тойнби завершил свой грандиозный труд 
"Постижение истории". Глобальные культурно-исторические построения А. 
Тойнби оказали огромное воздействие на направление историографического 
процесса в середине ХХ в. Работа "Постижение истории" высветила богатые 
возможности 
модификации 
ортодоксального 
позитивизма 
и 
его 
использования в новых условиях исторической наукой.
В последних томах историк обратился к размышлениям о человеке во 
времени, о судьбах ушедших цивилизаций и опасностях, которые 
обнаружились в современной Западной цивилизации. В представлении 
Тойнби "ритмы социального распада и роста цивилизаций" согласовывались 
с "новой постановкой драмы Вызова-и-Ответа". Вызов человечеству со 
стороны Бога фокусировался, по мнению историка, в судьбе отдельного 
человека, в выборе им своего жизненного пути. "В этом мире вся духовная 
реальность, а значит, и все духовные ценности сосредоточены в людях, - 
писал Тойнби. - Поэтому социальное наследство, которое отчуждает души от 
Бога и ведет их к катастрофе через идолопоклонство самим себе, лишь в той 
мере законно и обладает подлинной ценностью, в какой оно посвящено 
добродетельной службе на благо краткой земной жизни человека". В 
конечном счете, критерий исторического прогресса выражается в "духовном 
непокое, который является внутренним стимулом новшеств, достижений".
Эти рассуждения А. Тойнби были созвучны умонастроениям части 
британских гуманитариев, разделявших идею о том, что христианская вера 

---

189 
способна дать человеку надежду на обновление цивилизации, оказавшейся в 
кризисе. Так, Г. Баттерфилд, в работах конца 40х - начала 50-х гг., ясно 
выразил существо христианского подхода к истории. Не принимая 
философию истории Тойнби, он, тем не менее, сформулировал близкие по 
смыслу представления об истории, которые строились на теологических 
основаниях. По убеждению Баттерфилда, вся история человечества 
определялась Божественным Провидением. Социальные катастрофы в 
прошлом и настоящем проистекали из морального несовершенства людей и 
были проявлениями Божьего Суда. Понятия прогресса и порядка Баттерфилд 
считал спекулятивными конструкциями, порожденными рационалистической 
культурой ХVII-ХIХ вв. Обращаясь к своим читателям, историк 
предупреждал о пагубности веры в "идею прогресса в истории", в 
особенности, если она не подкреплялась "доктриной личности".
Приверженность Г. Баттерфилда идее защиты индивидуализма от 
"коллективистских" и "холистических идеологий" вполне согласовывалась с 
его методологическим 
индивидуализмом. Историк сознавал себя 
неотъемлемой частью английской традиционной историографии, которая 
тяготела к нарративной форме и открывала прошлое в его конкретности, 
особенности. Он подчеркивал значимость интуитивного, художественного 
способа постижения истории, важность творческого воображения для того, 
чтобы отобразить все то, что свободно и непредсказуемо в действиях 
индивидов. По его убеждению, понятия "закон" и "необходимость" не 
должны были употребляться в лексиконе профессионала-историка.
Подобно 
Баттерфилду, 
поборники 
индивидуализирующей 
историографии полемизировали с авторами философско-исторических работ 
(безотносительно-идеалистического 
или 
материалистического 
толка), 
содержавших 
теоретические 
построения 
исторического 
процесса, 
абстракции, генерализации. Их объединяла идея защиты "чистоты" истории 
от познавательного и идеологического релятивизма.
Однако в своей критике "генерализации" прошлого историки не были 
едины в воззрениях на природу исторического факта, существо 
исторического объяснения, границ интерпретации, содержание понятий, 
употребляемых в историческом исследовании. Большая часть историков,