А. Г. Асмолов психология личности

Направленность проявления идентичности

	Позитивная идентичность	Негативная идентичность
Внешняя	соучастие	агрессия
В направлении	интеграция	дискриминация
общества		насилие
Неопределенная	апатия	автономия
	индифферентность	независимость
	покорность	непринуждение
Внутренняя	самореализация	самообесценивание
В	самовоспитание	обезличенность
индивидуальном направлении	самосовершенствование	аддикция (наркомания)

Ценность «быть личностью» становится в условиях социально­исторического образа жизни в развитых странах мотивом, который оборачивается порой духовными кризисами «идентичности». Вместе с тем эти факты свидетельствуют о все большей выраженности тенденции к изменчивости в историко-эволюционном процессе развития
личности в разные эпохи и в разных культурах.
Таким образом, обращение к социогенетическим истокам развития личности показывает, что наряду с тенденцией к сохранению эволюционирующей социальной системы, проявляющейся в социотипическом поведении, в типовых программах разных культур всегда существовала и тенденция к ее изменению, источником которой был социально-исторический образ жизни. В любом социально­историческом образе жизни существует зона неопределенности, в которой и проявляются индивидуальные системные качества личности при встрече с непредвиденными ситуациями. В качестве индивидуальности в истории культуры может выступить и отдельная личность, и группа, и класс, когда приходится действовать в непредвиденных ситуациях. Меняются лишь масштабы проблемно­конфликтных ситуаций, а следовательно, и последствия действий в этих ситуациях, их роль в историческом процессе.
Диспозиционная регуляция социотипического поведения личности
Изучение личности в историко-эволюционном процессе развития общества связано с анализом того, что присваивается личностью В культуре и обществе — социальные эталоны, нормы, фиксированные в языке черты личности, типичные для данной группы, нации, культуры. Будучи присвоен личностью, социокультурный материал, характерный для данного социально-исторического обзора жизни, становится регулятором социотипического поведения личности
Концептуальный мост между уровнями анализа личности в системах «роль-для-всех» и «роль-для-группы» представляется возможным перебросить благодаря разработанной В. А. Ядовым концепции диспозиционной регуляции социального поведения личности^{139 140}. Разрешающая сила этой концепции позволяет создать социально-психологический портрет личности как представителя определенной группы. Через всю концепцию В. А. Ядова проходит идея о том, что, только двигаясь от специфических особенностей
деятельности индивида, реализующей его отношение к миру, можно выделить социально-конкретные черты личности и предсказать систему ее поступков. Можно ли прогнозировать поступки личности, исходя из учета конкретных социальных обстоятельств, в которых она живет, и тех общественных функций, которые она выполняет? Достаточно ли для прогнозирования поведения личности даже самого четкого знания мотивационно-потребностной сферы личности и ее индивидуально­природных особенностей? Факты часто наблюдавшихся противоречий между намерениями, высказываниями людей и их реальным поведением как бы доказывают всю тщетность попыток предсказания поведения исключительно на основе учета лишь одного из указанных видов детерминации поведения и толкают к поиску такой единицы анализа личности, в которой бы в единстве существовали оба вида детерминации. В качестве единицы анализа социального поведения личности В. А. Ядов избирает диспозицию — предрасположенность субъекта к оценке и определенному способу поведения, являющуюся психологическим выражением взаимоотношения потребностей и конкретных условий деятельности. Вводя такое понимание диспозиции, он опирается на классические работы по психологии установки Д. Н. Узнадзе и таких его последователей, как Ш. А.
Надирашвили, разрабатывающих представление о существовании различных установок на разных уровнях психической активности, а также на развиваемое в школе А. Н. Леонтьева положение о том, что только опредмеченная потребность может определить направленность деятельности субъекта.
Целый ряд фактов, обнаруженных в социально-психологических исследованиях установочных образований и ценностных ориентации, приводит В. А. Ядова к концепции об иерархической структуре диспозиций личности. Иерархические уровни диспозиций являются производными от двух взаимодействующих между собой рядов — иерархического ряда условий деятельности, в которых могут быть опредмечены потребности личности, и ряда потребностей. Феномен иерархии потребностей описан в различных психологических концепциях.
Наибольшие разногласия и споры по поводу этого феномена разгорались всегда, когда речь заходила о выделении критерия классификации потребностей, о принципе построения их иерархии. Таким принципом для В. А. Ядова является принцип членения
потребностей по направленности в различные сферы активности, а критерием классификации — последовательное расширение граней активности личности, источник которой со стороны субъекта — потребность в достижении двух противоположных целей: слияния с социумом и выделения своего «Я» в качестве автономной единицы (Г. Г. Дилигенский).
В качестве критерия для установления иерархии условий
деятельности В. А. Ядовым принимается длительность времени, в
течение которого ситуацию деятельности можно рассматривать как относительно устойчивую.
В соответствии с этим критерием выделяются уровни предметных ситуаций, группового общения, разных сфер социальной деятельности (труд, досуг, семейная жизнь) и общих социальных условий образа жизни. При взаимодействии потребностей и условий деятельности в личностной структуре образуются следующие уровни диспозиций: элементарные фиксированные установки, социальные фиксированные установки, общая направленность интересов личности и системы ценностных ориентации на цели жизнедеятельности и средства их достижения. Диспозиции разных уровней предопределяют в свою очередь иерархию уровней поведения личности. Фиксированные элементарные установки детерминируют простейшие поведенческие акты, социальные установки — поступки, общая направленность — поведение, ценностные ориентации — жизнедеятельность в целом. То, какая же диспозиция предопределит поведение в актуальной ситуации, зависит от стоящей перед субъектом цели.
В концепции В. А. Ядова выделена закономерность, свидетельствующая об относительной автономности ситуативных социальных установок от вышележащих диспозиционных образований. Так, например, выяснилось, что ситуативные социальные установки не зависят от структуры ценностно-ориентационных образований. Эти факты, казалось бы, вступают в явное противоречие с таким требованием к иерархической диспозиционной системе, как согласованность по содержанию диспозиций разных уровней. Однако это «отклонение» от целостности диспозиционной системы как раз и является еще одним доказательством реальности и действенности в поведении такой системы. Оно наглядно иллюстрирует сформулированный Н. А. Бернштейном принцип о предельной «неуступчивости» организма к изменению существенных черт его поведения, присущих высшим уровням иерархии управления и «уступчивости» по отношению к несущественным особенностям поведения, которые поэтому всегда индивидуальны и неповторимо вариативны. Подобная их вариативность обеспечивает гибкое приспособление к сиюминутно изменяющимся условиям среды, носящее чисто реактивный характер.
Трудной задачей при изучении динамики диспозиций высших уровней является варьирование условий деятельности, актуализирующих эти диспозиции, поскольку эти условия устойчивы во времени и стабильны. Однако кризисы развития зрелой личности неизбежно сопровождаются перестройкой системы ценностей. В связи с этим В. А. Ядов и В. С. Магун¹⁵⁵ обращаются к стрессовой ситуации,
ускоряющей изменение условий деятельности и тем самым позволяющей проследить взаимосвязь между этими условиями и сдвигом диспозиций. Так, данные, полученные при исследовании онкологических больных, подтверждают положение о координирующей роли высших диспозиций.
Концепция о диспозиционной регуляции социального поведения личности выступает одновременно в двух ипостасях: как
объяснительный принцип, с помощью которого анализируется проблема соотношений между диспозициями и поведением, и как предмет исследования, поскольку при анализе данной проблемы уточняются представления о характере функционирования диспозиционной системы. Изучение взаимоотношения между диспозициями и реальным поведением личности приводит к обсуждению вопроса о причинах рассогласования между диспозициями и поведением. В. А. Ядов вводит чрезвычайно важное и эвристическое различение диспозиций по основанию их связи с поведением: реально регулирующие поведение диспозиции и «называемые» при опросе диспозиции. В связи с этим расчленением видов диспозиций предлагается рассматривать всю проблему диспозиционно-поведенческих соотношений в рамках двух моделей — «парадигмы реализации» и «парадигмы осознания и коммуникации» (между испытуемым и исследователем). Необходимость подобного расчленения не вызывает сомнений. Оно опирается на фактический материал психологических исследований, в которых вскрыто различие между реально действующими и только «знаемыми» мотивами. В пользу такого разведения говорит факт расхождения между скрытыми от сознания мотивами действий и мотивировками, которые представляют собой проявление защитных механизмов личности.
Концепция В. А. Ядова в будущем обещает стать надежной основой для изучения социального характера личности как уровневой системы диспозиций. Но этот подход имеет известные ограничения. При работе исследователей в пространстве между уровнями анализа личности в системах «роль-для-всех» и «роль-для-группы» деятельность и общение, в процессах которых реализуются отношения личности в обществе, выступают как относительно автономные, абстрагированные от личности социальные сферы функционирования — сфера труда вообще, сфера досуга вообще, сфера семейной жизни вообще и т. п.
Подобное понимание личности накладывает вполне определенный отпечаток на изучение процесса коммуникации, проводимое в системе «роль-для-всех». Большинство исследователей коммуникативного акта придерживаются известной «формулы Лассуэла»: «кто? что, кому, по какому каналу, с каким эффектом?». В этой схеме опущен сам процесс
общения. В ней есть «кто» и «что», но недостает «как» — способа предъявления текста. В результате рассекается естественная связь между коммуникатором и реципиентом, коммуникатором и сообщением. Сообщение превращается в «мертвый» текст, а сообщающий — в абстрактную социальную роль. «В этом методическом приеме, — пишет А. У. Хараш, — как раз и обнаруживается содержание трансформации, которую претерпевает представление о коммуникаторе в сознании эмпирика: вместо коммуникатора — конкретного человека или
сообщества людей, группы, коллектива — подставляется «ролевое наименование», в котором коммуникатор отождествлен с абстрактной социальной ролью, институтом, организацией. Его-то эффект... а вовсе не влияние коммуникатора как такового, т. е. человека, вступившего в контакт с реципиентом, и изучается на самом деле в означенных эмпирических исследованиях. Схема «коммуникатор — сообщение — реципиент» подменяется схемой «ролевое наименование — текст — реципиент» ¹⁴¹. Текст же всегда деиндивидуализирован, сам по себе безличен. Если текст предъявляется в ситуациях, где роли «воспринимающегося» и «воспринимаемого» жестко фиксированы и абстрактны, он, по мысли Ю. М. Лотмана, контролирует
абстрактного собеседника, носителя общей памяти, лишенного личного и индивидуального опыта. Такой текст может быть обращен ко всем и каждому.
Он отличается подробностью разъяснений, отсутствием подразумеваний, сокращений и намеков и приближенностью к «нормативной правильности» (Ю. М. Лотман). Этот текст
ориентирован на представления о нормах, ценностях, идеалах, которые выступают для личности как «только знаемые», а не «реально действующие» мотивы ее поведения. Для того чтобы приблизиться к изучению «реально действующих» мотивов поведения личности и соответствующему такому поведению типу общения, необходимо обратиться к интерпсихологическому уровню анализа отношений личности в системе «роль-для-группы».