Джен Синсеро ни сы. Будь уверен в своих силах и не позволяй сомнениям мешать тебе двигаться вперед

Глава 20
Страх – удел неудачников
Мы на цыпочках идем по жизни, надеясь безопасно дотянуть до смерти.
Когда я жила в Нью-Мексико, подруга взяла меня с собой в пещеру в горах Хемес. «На самом деле
эта пещера больше похожа на большую нору в земле, – уточнила она, – но я слышала, что там очень
круто». Ее слова не вызвали у меня особого энтузиазма, особенно когда она добралась до рассказа о
том, что нам придется всю дорогу ползти на четвереньках, но я не очень-то ее и слушала. Пещеры
меня не интересуют, какого бы размера они ни были; но меня привлекала дорога туда, поход по
горам и прекрасный ресторанчик, который я обнаружила, когда в прошлый раз была в тех местах. А
пещера была просто деталью путешествия, без которой нельзя обойтись – как остановка на
заправочной станции.
После роскошной поездки под безбрежным небом Нью-Мексико и не менее прекрасного похода по
красной от железняка тропе через сосновый лес мы добрались до Той Самой Пещеры. Она была
ровно такой, какой ее описала подруга: небольшая нора у подножия небольшого холма – как раз
такого размера, чтобы можно было заползти внутрь. Подруга сунула мне наколенники и фонарик и
полезла внутрь. Я последовала за ней на карачках, держа фонарик в зубах, и минут через десять
мне стало казаться, что вход в пещеру и мои шансы увидеть в этой жизни еще один бургер
стремительно тают. Если бы что-то надвинулось на нас: чудовище, внезапное наводнение или
землетрясение, гремучая змея или москит – мы оказались бы в полной ж
Туннель из белого камня был так тесен, что когда моя подруга, наконец, перестала ползти и
присела к стене, ей пришлось нагнуть голову так низко, что казалось, сейчас она начнет жевать
собственную шею. Какого черта я вообще здесь забыла?!
«Ладно, а теперь самое крутое – ты готова? – спросила она. – Выключи фонарь». Она щелкнула
своим фонариком после того, как жестом велела мне сделать так же. В тот момент, когда мой
фонарь погас, я ощутила абсолютную темнейшую темноту, превосходящую самую угольно-черную,
глубочайшую, темнейшую черноту на свете. Я чувствовала, как щекотка истерики начинает червем
вползать в мою голову, и впервые в жизни по-настоящему поняла, что такое страх.
Страх был единственным, что я видела в этой норе. Он был там: вездесущий, гигантский,
всепоглощающий – смотрел прямо мне в лицо и спрашивал: «Ну, ты дашь мне сожрать тебя – или
как?»
Я понимала, что легко могу превратиться в истеричку-клаустрофобку, и мы с подругой еще на
много недель останемся тут, тупо пялясь в стену. А потом наши безвольные и окровавленные тела,
возможно, вытащат отсюда.
Или… нет.
Выбор был за мной.
Бояться или не бояться – вот в чем вопрос.
Рада сообщить, что решила отказаться от безумия страха в пользу спокойного выхода из пещеры в
мир солнечного света, открытых пространств и хождения на двух ногах. Я вышла оттуда не только с
жутким количеством песка в ушах и острым спазмом челюсти от сжимания фонарика зубами, но и с
новым (и глубоким) пониманием выборного аспекта страха.
Это просто: страх всегда будет существовать, он уверен в себе и готов сеять хаос. Но мы можем
выбирать: поддаться или включить свет, заглушить его и пройти мимо. Я осознала, что заглушить
его на самом деле легко, просто нам когда-то внушили обратное.