Эхо во тьме

50

Ездра Барьяхин в тот же день пришел поговорить с Марком. Пока они беседовали в библиотеке, по вызову Рафы на виллу пришел Александр Демоцед Амандин.

– Она пребывает в таком состоянии весь день, – сказала Хадасса. – Мандрагора перестала действовать уже много часов назад.
Приподняв веко Юлии, Александр повернулся к Хадассе.
– Вряд ли она выйдет из этого состояния, – прямо сказал он. – Это последняя стадия перед смертью.
– Но она не может умереть, Александр! Только не сейчас. Прошу тебя, помоги мне вернуть ее.
– Рафа, пожалуйста, пойми то, что я тебе хочу сказать. Мы ничего не можем сделать, чтобы вернуть ее. Все кончено. Мы сделали все, что в наших силах. Она уходит.
– И она отходит такой, какая она есть сейчас?
– Да…
Хадасса опустилась на стул и заплакала.
Александр пребывал в мрачном смятении. В чем бы ни заключалась причина верности Хадассы этой эгоистичной, жестокой женщине, эта верность была искренней и честной. Он поймал себя на мысли о том, как было бы хорошо, если бы все было так, как того хочет Хадасса.
Ее слезы коробили его. Ради нее он еще раз тщательно осмотрел Юлию. Она похудела даже по сравнению с тем днем, когда он видел ее в последний раз, – кожа да кости. Больные места стали еще хуже, поражено было практически все тело. Впервые с того дня, как Александр познакомился с Юлией Валериан, в нем проснулась жалость к ней. Какой бы она ни была и что бы она ни сделала, она все же была человеком.
Отойдя от постели, Александр увидел поднос с нетронутой пищей.
– Если она очнется, не давай ей есть ничего тяжелого. Бульон или кашицу – не более, – сказал он, не подумав о том, что поднос принесли для Хадассы. – Но я думаю, что надеяться уже не стоит.
Он взял из своей сумки небольшую коробку с лекарствами и протянул Хадассе. Она повертела ее в руках и рассмотрела, что в ней.
– У меня еще есть мандрагора, – сказала она и вернула ему коробку. Александр взял коробку и, глубоко вздохнув, сунул ее обратно в сумку, после чего отставил сумку в сторону.
– Нам надо поговорить, – сказал он, взял Хадассу за руку и помог ей подняться. Когда они вышли на балкон, он повернул ее к себе. – Ты сделала все, что могла, Хадасса. Теперь тебе надо дать ей спокойно уйти.
– Я не могу. По крайней мере, не сейчас.
– Когда?
– Когда она поверит в Христа…
– Если она не сделала этого до сих пор, она не сделает этого никогда.
– Не говори так!
Александр обнял ладонями лицо Хадассы.
– Но ты же не можешь спасти весь мир, дорогая моя.
Она схватила его за тунику.
– Я не могу спасти никого, – сказала Хадасса, прильнув к его груди. Она чувствовала себя такой уставшей. Ее сердце болело, она была просто опустошена.
– Я решил отправиться в Рим и поступить на службу в римское войско, – неожиданно сказал Александр.
Хадасса, поразившись услышанному, отпрянула от него.
Александр не был готов сказать ей все, поэтому сказал только то, что она была готова воспринять.
– У военных врачей больше свободы, чем у меня, а находясь в походах вместе с легионом, я смогу пополнять свои знания и опыт. У меня будет возможность собирать новые травы, больше узнавать о них. Ты только подумай о таких перспективах, Хадасса. Ты же знаешь, что кровоостанавливающие средства были открыты в военных походах. Радикс британника тоже. Это средство помогает при цинге. Нам нужно больше узнавать, но у меня нет такой возможности здесь, в Ефесе.
Он схватил ее за плечи, его глаза горели.
– Ты сделала в этом доме все, что могла, Хадасса. Я хочу, чтобы ты отправилась вместе со мной.
Глядя на него и видя его любовь к ней, Хадасса испытала искушение. Перед самым приходом Александра она слышала, как Лавиния говорила с другими женщинами из прислуги о том, что Марк встретил Ездру Барьяхина и сейчас беседует с ним. Она не сомневалась, что Ездра Барьяхин пришел, чтобы предложить Марку взять в жены его дочь. И если Марк согласится, это будет в его же интересах, и в этом браке он обретет наконец долгожданное счастье.
И вот теперь, когда кончина Юлии была уже вопросом времени, Хадасса подумала о том, что теперь удерживает ее в этом доме. Ей было порой непонятно, зачем Бог вообще привел ее сюда.
– Пойдем со мной, – повторил Александр. Ей хотелось согласиться. Ей хотелось убежать от своей боли и от осознания неудачи, которые охватили ее сейчас. Что еще она могла сделать для Юлии? А та любовь, которую она испытывала к Марку, приносила ей только страдания, потому что ничем хорошим она кончиться не могла. У Бога есть Свой план относительно его жизни, – тот план, который предусматривает прекрасную юную иудейку из Иерихона, а не какую‑то хромоножку с ужасными шрамами.
– Подумай обо всех тех, кому ты сможешь помочь, – уговаривал ее Александр, воодушевленный той нерешительностью, которую он увидел в ее глазах. – Ты провела в этом доме много месяцев, заботясь об одной умирающей женщине, хотя в это время ты могла бы помочь десяткам людей. Зачем тебе оставаться здесь, когда надеяться уже не на что?
Хадасса закрыла глаза, дрожа так, будто ее продувал ледяной ветер.
– Идем со мной, – Александр приподнял ее покрывало и обнял ее лицо. – Прошу тебя, Хадасса. Идем.
«О Боже, почему я не могу согласиться? Почему Ты удерживаешь меня здесь?» – кричало ее сердце. Но она знала, независимо от своих чувств и от своей боли, что свой выбор она сделала уже давно.
Она внимательно вглядывалась в лицо Александра, всем сердцем желая, чтобы он понял ее.
– Я не могу ее оставить, Александр. Пока она не перестанет дышать, я должна оставаться с ней.
На его лице отразилась боль. Он убрал от нее руки.
– А может быть, ты не можешь уйти отсюда из‑за Марка Валериана?
Она снова закрыла лицо, ничего не ответив.
Но Александр не хотел ее отпускать просто так. Он снова взял ее за руки.
– А что ты ответишь, если я скажу, что я люблю тебя? Это действительно так! Хадасса, я люблю тебя! Это что‑то меняет?
– Я тоже люблю тебя, Александр. – Услышав эти тихие слова, он воспрянул духом, но в следующую же секунду понял тщетность своих надежд, когда она продолжила: – И я всегда буду любить тебя за твою доброту ко мне, за твое сострадание к бесчисленному множеству других людей, за твою жажду знаний…
– Я говорю не о братской любви.
Она протянула руку и прикоснулась к его лицу. Наступило долгое молчание, потом она грустно улыбнулась.
– О Александр, как бы мне хотелось дать тебе то, чего ты хочешь. Но я не люблю тебя так, как люблю Марка. – Эти слова отдались болью в сердце Александра, и ему хотелось отвернуться, но она продолжала касаться ладонью его щеки, и он продолжал смотреть в ее добрые глаза. – И ты не любишь меня так, как ты любишь медицину.
Ему хотелось возразить ей. Но он не мог. Он знал, что она права. Тихо вздохнув, Александр отвернулся.
– Ты всегда умела проникать в самую суть вещей.
– Не всегда, – возразила Хадасса, подумав о Юлии. Если бы она обладала таким умением, разве ей трудно было бы достучаться до сердца Юлии?