Предмет и задачи курса

Ранние восточно-славянские грамматики

Первой печатной восточнославянской грамматикой латинского языка была «Latina grammatica» И.Ф. Копиевича (Амстердам, 1700). Илья Федорович Копиевич (1651-1714), по-видимому, родом из Беларуси, не был ученым. Предприимчивый издатель Петровской поры, он купил в Голландии небольшую типографию и пытался наладить выпуск практических руководств по математике, навигации, военному делу, а также грамматик и словарей для «славянороссийского» народа. В выпущенном вместе с латинской грамматикой списке имеющихся и готовящихся изданий («Рядовый чинъ имже книги именуются писаны и изданы автором Елиа Федоровымъ Копиевскимъ, иже по указу Великаго Государя въ Амстердаме писалъ и въ печать издалъ»; кстати, это первая русская печатная библиография и первый книжный анонс) Копиевич сообщал о 21 книге. В его другом аналогичном списке 1706 г. речь идет о 25 книгах, однако многие из них до сих пор неизвестны (см. Описание 1958 г.). Зато известно, что русские купцы отказались принять его «Краткое и полезное руковедение во аритметыку» (Амстердам, 1699) из-за чрезмерной элементарности пособия, как думают историки. Однако это не помешало Копиевичу добиться от голландских Генеральных штатов «Привилегии» на право в течение 15 лет «делать, печатать и продавать в Голландии» свою латинскую грамматику.

Эта грамматика состоит из традиционных четырех частей – ортографии, этимологии, синтаксиса и просодии. Латинский текст грамматики сопровождается полным русским переводом (тексты на обоих языках или чередуются или напечатаны параллельно в два столбца). Часть грамматики построена в вопросно-ответной форме.
И.Ф. Копиевич издал также два небольших словаря: «Номенклатор на русскомъ, латинскомъ и голландскомъ языках» (Амстердам, 1700) и «Номенклятор на рускомъ, латинскомъ и немецкомъ языке», почти одинаковые по русскому и латинскому словнику. Словари строились по тематическому принципу (47 разделов); затем следовали некоторые образцы спряжения.
Среди филологических изданий И.Ф. Копиевича наибольший интерес представляет «Руковедение въ грамматику во славяноросийскую, или Московскую. Ко употреблению учащыхся языка Московскаго», напечатанное в Штольценберге (предместье Гданьска). В теоретическом отношении эта небольшая грамматика (40 листов) целиком зависит от классификаций и определений Смотрицкого. Однако в самом сокращении классической грамматики Копиевичу недостает должного понимания дела.
Представляя незначительный интерес с точки зрения истории грамматической мысли, «Руковедение въ грамматыку» И.Ф. Копиевича весьма показательно для языковой ситуации и общественно-языковой практики в Петровские времена. Знаменательно заглавие грамматики, в котором снимается многовековая оппозиция «славенский» -- «русский»: они объединяются, и новый термин – «славяноросийский» -- перифразируется как «московский» (язык). В морфологической части «Руковедения», наряду с примерами из грамматики Смотрицкого, приводится русский языковой материал (лобъ, жолобъ и т.п.). Вслед за морфологией Копиевич помещает небывалый прежде в словенских грамматиках раздел: «Изображения разговоровъ на русском языке», содержащий приветствия, вопросы и ответы (например: «Егда змеркнетъ… Имеи себе добрую ночь») и различные бытовые диалоги, как, например, «Отвори глаза. – Прошу тебе не докучай мне. – Спать весь день… Тотчасъ батогомъ тебе пробужу» и т.п. В разговоре «Когда столъ накрывают» после реплик вроде «Парень а где ты? Я здесь чево хочешь?» и т.п. в диалогизированной форме сообщаются правила поведения за столом, которые дословно предвосхищают некоторые наставления «Юности честного зерцала: А теперь учися обычаевъ… Еству…не спрятываи въ жменю. Не пии съ похотию. Не ежь лакомо. Перстовъ не лижи и т.д. Так Копиевич объединяет грамматику с правилами хорошего тона.
Копиевич предусматривает еще один возможный адрес грамматики – иностранцы, которым нужно знание русского языка. В расчете на них он начинает «Руковедение» обращением к читателям на латыни, приводит латинскую (польскую) транскрипцию кириллических названий букв (as, buki, wiedi и т.д.), транскрипцию и переводы некоторых русских слов и фраз. В целом получилась макароническая и гибридная книга: адресованная сразу и русским и иностранцам смешанная русско-церковнославянская грамматика, объединенная с русско-латинско-немецкими разговорником и словарем, а также с правилами «хорошего тона».
Торопливое и путаное, но чуткое к конъюнктуре «Руковедение» Копиевича сумело уловить общественную потребность в грамматике светского языка. В языковой ситуации Московской Руси грамматика Копиевича была той первой ласточкой, которая не делает весны, но предвещает ее, -- в ней отразилось укрепление общественных позиций русского языка в государстве.
Филологам-современникам И.Ф.Копиевича позиции церковнославянского языка представлялись вполне неколебимыми. Еще в 1721 г., т.е. 15 лет спустя после «славяноросийской или московской» грамматики Копиевича, Поликарпов перепечатает церковнославянскую грамматику Смотрицкого в качестве вполне актуальной грамматики для русских. В 1723 г. в Петербурге в том же качестве издается церковнославянская грамматика Федора Максимова, восходящая к грамматике Смотрицкого. Но вместе с тем именно в это время русский литературный язык вступает в новый период своей истории – начинает преодолеваться церковнославянско-русский дуализм, происходит расширение социальных функций русского языка. Эти процессы со временем создадут необходимость в кодификации русского литературного языка и в создании первых русских грамматик для русских.
До «Российской грамматики» М.В. Ломоносова существовало шесть печатных грамматик русского языка. Но все они слишком кратки и элементарны и были написаны с учебными целями.
Первая попытка описать в связном виде грамматические особенности русского языка принадлежит дипломату Генриху Лудольфу, который в 1693-1694 годах жил в России и хорошо изучил русский язык.

1. 
   В 1696 году он издает в Англии (в Оксфорде) «Grammatica Russica» (русскую грамматику) на латинском языке.
   
2. 
   В 1706 году, в Штольценберге, близ Данцига (теперь Гданьск) известный деятель русской культуры начала ХVIII века, издатель, лексикограф и грамматист И.Ф. Копиевич (он описан Пушкиным в «Арапе Петра Великого» под именем Копиевского) печатает по распоряжению Петра I «Руковедение в грамматику во славяно-российскую, или московскую» с параллельными латинскими, немецкими и русскими текстами.
   
3. 
   В 1723 году в Санкт-Петербурге преподаватель Славяно-греко-латинской школы в Великом Новгороде Федор Максимов издает «Грамматику славянскую», построенную на сопоставлении грамматических и лексических особенностей книжнославянского и живого русского языка.
   
4. 
   В Санкт-петербурге в 1730 году переводчик Академии наук и лексикограф И.С. Горлицкий, один из составителей русской части «Немецко-латинско-русского лексикона» Э. Вейсмана, печатает «Грамматику русскую нынешняго языка» на французском языке.
   
5. 
   В приложении к «Немецко-латинско-русскому лексикону» Э.Вейсмана (СПб., 1731) переводчик Академии наук и грамматист В.Е. Адодуров помещает свои «Начальные основы русского языка», написанные по-немецки.
   
6. 
   Наконец, в 1750 году в Стокгольме шведский славист М. Грёнинг, долго живший в России и хорошо знавший русский язык, издает на шведском языке «Российскую грамматику».
   

То, что все грамматики русского языка доломоносовской поры написаны на иностранных языках, следует объяснить двумя причинами.
Первая из них заключена в методологических принципах европейского языкознания второй половины ХVII – середины ХVIII веков. В основу грамматик той поры положены идеи логической универсальной грамматики. Сторонники ее считали, что всем языкам свойственно общее логическое содержание и различие между ними проявляется в формах, в грамматических конструкциях, звуках. Поэтому составители разных языков обращают внимание на общие принципы искусства речи, встречающиеся в них, и лишь потом анализируют специфику их грамматических различий.
Вторая причина заключается в историко-культурных особенностях языковой ситуации в древней России. Ученым той поры хорошо известно противоречие, которое обнаруживалось при составлении грамматик русского языка: в описании форм склонения и спряжения и в отборе лексико-грамматического иллюстративного материала отражались живые нормы словоупотребления, а в авторской речи самого грамматиста недифференцированно использовались то русские, то «славянские» формы.
Так возникло противоречие между языком грамматического описания в самом учебнике и лексико-грамматическими особенностями его иллюстративного материала. Подобное противоречие было свойственно, например, «Славенской грамматике» Федора Максимова. Единственным выходом из этого затруднительного положения было создание русской грамматики на иностранном языке. Так, в частности, поступают Лудольф, Горлицкий, Адодуров. Иностранный текст, в котором излагаются грамматические правила, являет собой язык-посредник, метаязык описания живой русской речи, представленный в формах склонения и спряжения и в иллюстративном материале.
Перейти от несовершенных грамматических опытов изучения русского языка к «Российской грамматике» значило, как правильно заметил академик С.П. Обнорский, «от схоластических рассуждений по предмету грамматического художества перейти к подлинной области самостоятельного научного знания языка» (Обнорский С.П. Избранные работы по русскому языку. М., 1960, с. 163).
Проблема правильного и точного описания норм нового литературного языка приобретает в 30-40-х гг. XVIII в. большое общественное значение. Над разрешением этого важнейшего вопроса русского языкознания работают многие выдающиеся филологи этого времени – А.Д. Кантемир, В.Е. Адодуров, В.К. Тредиаковский, но решить эту научную задачу удается только Ломоносову, общепризнанному авторитету в области общего и русского языкознания, ученому, положившему начало описательному и сравнительно-историческому изучению русского языка.