Вслед за нашумевшей концепцией эмоционального интеллекта Дэниел

Дорожные войны в экономике
Представьте, что вам и какому-то незнакомцу дали 10 долларов. Вы
можете поделить эту сумму как угодно. Незнакомец говорит: “Бери два или
проваливай!” Казалось бы, логично взять предложенное – это вам любой
экономист подтвердит. Но если вы возьмете два, незнакомцу достанутся аж
восемь. И у большинства людей, резонно это или нет, такое предложение
вызывает возмущение, а предложение удовольствоваться одним долларом –
настоящую ярость.
И так происходит снова и снова, когда люди играют в придуманную
специалистами по поведенческой экономике игру под названием
“Ультиматум”. По ее условиям, один игрок делает предложение, другой
может либо принять его, либо отвергнуть. Если предложение не будет
принято, оба останутся ни с чем.
Слишком скупое предложение может вызвать у второго игрока
состояние, аналогичное “дорожной ярости”
[200][201]
. Долгое время игру
“Ультиматум” использовали в моделировании ситуаций с принятием
экономических решений, но Джонатан Коэн, директор Центра изучения
мозга, разума и поведения в Принстонском университете, нашел ей
применение и в социальной нейронауке. В исследованиях его научной
группы мозг участников сканируют прямо в процессе игры.
Коэн одним из первых начал осваивать нейроэкономику – область
нейронауки, посвященную анализу скрытых нейронных механизмов,
управляющих принятием рациональных и нерациональных экономических
решений. Уже известно, что наша экономическая жизнь опирается на оба
нейронных пути – верхний и нижний. Большинство текущих исследований
сфокусировано на областях мозга, активных в ходе человеческих
взаимодействий, и их результаты приближают нас к осмыслению
иррациональных сил, управляющих рыночными процессами.
“Если первый игрок предлагает всего один доллар, – говорит Коэн, –
второй вполне может послать его к черту. Согласно общепринятой
экономической теории, это решение нерационально, так как доллар все же
лучше, чем ничего. Оно буквально сводит экономистов с ума, ведь в
их теориях люди всегда стремятся получить максимальное вознаграждение.
На самом же деле люди часто готовы пожертвовать даже месячной

---

зарплатой, лишь бы наказать того, кто сделал несправедливое
предложение”.
Когда “Ультиматум” проходит всего в один раунд, нечестные
предложения часто вызывают гнев. Однако если игрокам дать провести
несколько
раундов,
они
с
большей
вероятностью
приходят
к
обоюдовыгодным условиям сделки.
“Ультиматум” не просто делает двух человек соперниками, он еще и
устраивает перетягивание каната в голове каждого из них – там, где
пересекаются верхний и нижний пути, мыслительная и эмоциональная
системы. Верхний путь опирается преимущественно на префронтальную
кору,
играющую
важнейшую
роль
в
рациональном
мышлении.
Орбитофронтальная кора, как мы уже знаем, расположена в ее нижней
части и охраняет границу между префронтальной корой и центрами
нижнего пути вроде миндалины, которые лежат в среднем мозге и отвечают
за импульсивные, эмоциональные реакции.
Наблюдая за тем, какие нейронные сети включаются в работу во время
микроэкономического взаимодействия, когда два пути соперничают, Коэн
сумел отделить влияние рациональной префронтальной коры от
безрассудных “посланий в разные места”, генерируемых нижним путем – в
данном случае островковой корой, которая при зарождении ряда эмоций
активируется не меньше миндалевидного тела. Чем сильнее была реакция
нижнего
пути,
зафиксированная
нейровизуализацией,
тем
менее
разумными с экономической точки зрения были поступки игроков. А чем
активнее работала префронтальная кора, тем результат был взвешеннее
[202]
.
В эссе “Вулканизация мозга” (The Vulcanization of the Brain; название
отсылает к сверхрациональному персонажу “Звездного пути”, Споку с
планеты Вулкан) Коэн уделяет основное внимание взаимодействию сухой
обработки информации по верхнему пути, который тщательно и
целенаправленно взвешивает все за и против, и операций нижнего пути, где
сильны эмоции и склонность к поспешным действиям. Какая из систем
возобладает, пишет Коэн, зависит от активности префронтальной коры,
играющей роль проводника рационального мышления.
В ходе эволюции префронтальная кора человека значительно
превзошла по размерам те же области у других приматов, и именно это в
основном и выделило нас из их числа. Префронтальная кора, наделенная
обязанностями “исполнительного директора”, работает чуть медленнее
других отделов мозга, имеющих узкую специализацию. Зато, подобно
многоцелевому мозговому тренажеру, она отличается удивительной
гибкостью, способствуя решению гораздо более широкого спектра задач,

---

чем любая другая нейронная структура.
“Префронтальная кора, – однажды сказал мне Коэн, – до
неузнаваемости изменила мир людей в физическом, экономическом и
социальном отношении”.
И какое бы умопомрачительное множество изменчивых реалий ни
порождал человеческий гений – будь то прожорливые автомобили или
нефтяные войны, агропромышленные гиганты или высококалорийная
пища, электронная почта или хищение персональных данных, – наша
изобретательная префронтальная система нейронов помогает нам
маневрировать среди опасностей, отчасти ею же созданных. Многие из
этих угроз вырастают из более примитивных влечений нижнего пути, когда
верхний путь позволяет им обмануть себя или проявляет к ним
снисхождение. Но в не меньшей степени мы обязаны верхнему пути и
выживанием среди таких угроз.
Как утверждает Коэн, “нам сейчас доступно все, что пожелаем, да хоть
те же сахар с жиром. Но нам необходимо находить компромисс между
сиюминутными и долгосрочными интересами”.
К этому компромиссу мы приходим тоже благодаря префронтальной
коре, во власти которой говорить “нет” нашим порывам – например,
отказывать нам во второй порции шоколадного мусса или в излишне
жестоком ответе в перебранке
[203]
. В такие минуты верхний путь всецело
управляет нижним.