Глава 1 синонимия современного русского языка

2.3 Стилистическое функции синонимов в произведении М.Ю.Лермонотова
Окружающие явления и предметы, их свойства, качества, действия, состояния познаются нами со всеми их особенностями, понятие называется словом, наиболее подходящим для выражения нужного значения. Так возникают ряды синонимов, позволяющих с предельной точностью детализировать описание явлений действительности. Наличие синонимов в речи, само существование синонимических рядов дает возможность авторам из нескольких очень близких по смыслу слов выбрать самое нужное, единственно возможное для данного случая. Целенаправленный, внимательный отбор синонимов делает речь яркой, художественной.
Работая над лексикой своих произведений, писатели выбирают из множества близких семантически слов то, которое наиболее верно передает нужный оттенок смысла.
Не случайно, сами художники слова говорят о том, что «точность слова является не только требованием стиля, требованием здорового вкуса, но и прежде всего - требованием смысла. Где слишком много слов, где они вялы, там дрябла мысль. Путаница не поддается изъяснению простым, точным словом».
Однако стилистически обработанный материал, готовое произведение, в котором слова употреблены в точном соответствии с их значением и эмоционально-экспрессивной окраской (но за каждым словом, разумеется, можно подразумевать синонимический ряд слов-конкурентов, из которых автор выбирал наиболее подходящие) - это случай скрытого использования синонимов, потому что в самом тексте синонимы как таковые отсутствуют. И только изучение рукописей вводит нас в творческую лабораторию писателя, позволяет проследить, как шел отбор лексики.
При открытом использовании (т. е. при употреблении в тексте нескольких синонимов одновременно) синонимы получают различные стилистические функции в речи.
Синонимы могут выполнять в речи функцию уточнения. Употребление синонимов, дополняющих друг друга, позволяет более полно выразить мысль: “Я твоя пленница…, твоя раба; конечно ты можешь меня принудить”, - и опять слезы. [Пр. 1; 7] Называя себя пленницей, Бэла имеет в виду то, что она лишена свободы, однако, употребив синонимичное этому слову - раба - подчеркивает свое угнетенное состояние, зависимость от Печорина.
В особых случаях синонимы выполняют функцию противопоставления. Так, рассказывая о Вуличе, Печорин противопоставляет понятия друг и приятель: «Мы друг друга скоро поняли и сделались приятелями, потому что я к дружбе неспособен: из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается…», поскольку понятие друг предполагает не только близкого человека, но и того, с кем связывают отношения, основанные на взаимном доверии, привязанности. Печорин, как известно, на такого рода отношения не был способен. [Пр. 1; 20]
Одной из важнейших стилистических функций синонимов является функция замещения, когда необходимо избежать тавтологии, неоправданного повторения слов: «Я навел на нее лорнет и заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку. И как, в самом деле, смеет кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну?..» [Пр. 1; 19] Дважды употребив слово лорнет и заменив его в следующем случае стеклышком, М.Ю. Лермонтов, с одной стороны, избегает очередного повтора, с другой же - при внимательном рассмотрении обнаруживается интересная деталь: слово стеклышко присутствует в предложении, передающем несобственно прямую речь - мысли княжны Мери. Можно выстроить цепочку: лорнет - дерзкий лорнет - стеклышко. Определение в данном случае важно, поскольку на эмоциональном уровне второй случай сопоставляется с первым (нейтральным), но имеет положительный оттенок, а в третьем (стеклышко) - отрицательный: чувствуется, недовольство героини, пренебрежение.
В повести «Бэла» Азамат упрашивает Казбича продать ему коня. При этом в разговоре он употребляет такие понятия как лошадь, скакун, кобыла, конь («Славная у тебя лошадь! Если бы я имел табун в сто кобыл, отдал бы половину за твоего скакуна! В первый раз, как я увидел твоего коня… на лучших скакунов моего отца смотрел я с презрением… ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой» [Пр. 1; 3]), причем слово скакун в его речи встречается наиболее часто. Это связано с тем, что Азамат ценит в лошади ее бойкость, резвость, способность «крутиться и прыгать, раздувая ноздри», породистый вид. Казбич же, напротив, менее эмоционален, он чаще использует лексему конь, которая обычно употребляется, когда речь идет о верховой быстрой лошади.
Рассказывая о случае, произошедшем с ним и Карагезом, когда Казбич с абреками ездил отбивать русские табуны, герой в своей речи употребляет очень много глаголов с общим значением ‘быстрого перемещения’: рассыпались, неслись, прыгал, бежали, пустился, бросились, выезжают, выскакивает, летит, кинулись, отличающихся, однако, смысловыми оттенками - ‘распределиться по пространству’, ‘двигаться с большой скоростью’, ‘быстро, резко двинуться в какую-нибудь сторону’ и т.п. Синонимы в данном случае помогают не только разнообразить речь, но и сделать ее более эмоциональной, выразительной.
Разнообразить речь помогают и близкие по значению слова, не принадлежащие к синонимам. «Я до сих пор стараюсь объяснить себе, какого роду чувство кипело тогда в груди моей: то было и досада оскорбленного самолюбия, и презрение, и злоба, рождавшаяся при мысли, что этот человек, теперь с такою уверенностью, с такой спокойной дерзостью на меня глядящий, две минуты тому назад, не подвергая себя никакой опасности, хотел меня убить как собаку, ибо раненный в ногу немного сильнее, я бы непременно свалился с утеса». [Пр. 1; 26]
Необходимость избегать повторения слов особенно часто возникает при передаче диалога. Для обозначения факта речи употребляются различные глаголы: закричал отвечал, сказал, прибавил, спросил, бормотал, воскликнул, уверил, объявил, прибавил [Пр. 1; 27]. Подбирая новые слова для обозначения близких понятий, писатели не механически заменяют одно слово другим, а учитывают их разнообразные смысловые и экспрессивные оттенки.
Открытое использование синонимов предоставляет художникам слова большие стилистические возможности. В эмоциональной речи нанизывание синонимов служит усилению признака, действия. И именно в этой функции синонимы употребляются наиболее часто: «…и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную компанию» [Пр. 1; 2], Эту же функцию усиления образа можно продемонстрировать на примере описания картины начинающейся бури в повести «Бэла»: «Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти, и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали туда по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня. <…>.Между тем тучи спустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник, и скоро каменный крест скрылся в тумане, которого волны, одна другой гуще и теснее, набегали с востока» [Пр. 1; 9,10]. Здесь лексемы мрачные и таинственные сближаются в значении ‘скрытые, темные, погруженные во мрак’, что усиливает ощущение опасности, загадочности. Ветер не просто ‘издает протяжный, громкий звук, вой’, но производит ‘резкий и высокий звук’, быстро рассекая воздух; волны тумана ‘насыщенны, плотны’, ‘расположены очень близко друг к другу’ и при этом находятся в постоянном движении, вздымаясь и искривляясь.
Синонимы, выстраиваясь в ряд так, что каждый следующий усиливает предыдущий, создают градацию: «Тот… поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины» [Пр. 1; 8]. Так, лексема передать имеет значение ‘отдать, вручить, сообщить’ какую-то информацию, не вдаваясь в подробности; рассказ (‘словесно сообщить, изложить’) предполагает уже изложение некоторых подробностей; наконец, последний глагол - нарисовать (‘изобразить, представить в образах’) наиболее ярко выражает желание героя описать в мельчайших подробностях горный пейзаж, причудливые образы, создаваемые контуром гор и т.д.
Повествуя о себе, Печорин говорит о том, что он «сделался нравственным калекой»: одна половина души его «высохла, испарилась, умерла» - не просто прекратила свое существование, а ‘потеряла влагу’, ‘превратилась в пар’, ‘исчезла’. Нагнетая образы, Печорин стремится произвести наибольший эффект на свою собеседницу [Пр. 1; 24].
В сцене разговора главного героя романа и Веры видим, как княгиня, узнав, что Печорин не любит княжну Мери, спрашивает его: «…зачем же ее [княжну Мери] преследовать, тревожить, волновать ее воображение?..» [Пр. 1; 25] С одной стороны, Вера пытается достучаться до Печорина, воззвать к его здравому смыслу, но с другой, - кажется, автор намеренно вкладывает в ее уста сразу несколько слов с близким значением - ‘мучить, беспокоить’, показывая тем самым ее собственное беспокойное состояние, подверженность перечисленным ею чувствам чувствам.
Есть примеры, в которых, напротив, синонимы образуют нисходящую градацию: «Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка; солнце ярко, небо сине - чего бы, кажется, больше? - зачем тут страсти, желания, сожаления?..» [Пр. 1; 17]. Говоря о том, как хорошо, спокойно в горах, автор говорит, что здесь никчемна ‘сильная увлеченность чем-либо’, более того, не нужно даже ‘влечение, внутреннее стремление’, какое бы то ни было ‘огорчение’ вообще.
Анализируя разнообразные стилистические функции синонимов, следует помнить, что благодаря устойчивым связям в пределах синонимии, отражающим системные отношения в лексике, каждое слово, имеющее синоним, воспринимается в речи в сопоставлении с другими словами синонимического ряда. Экспрессивно окрашенные слова как бы «проецируются» на их стилистически нейтральные синонимы.
Синонимия создает широкие возможности отбора лексических средств, но поиски точного слова стоят автору большого труда. Иногда нелегко определить, чем именно различаются синонимы, какие они выражают смысловые или эмоционально-экспрессивные оттенки. И совсем не просто из множества слов выбрать единственно верное, необходимое.
Работа с синонимами отражает творческую позицию писателя, его отношение к изображаемому. Об упорном труде писателей при отборе синонимических средств можно судить по черновым вариантам рукописей художественных произведений.
А поскольку важнейшая стилистическая функция синонимов - быть средством наиболее точного выражения мысли, актуальным является анализ вариантов семантико-стилистической правки художественных текстов по авторским черновикам и разным редакциям.
Интересны синонимические замены М.Ю. Лермонтова, которых в романе «Герой нашего времени» насчитывается более ста. Так, в повести «Княжна Мери» читаем: «Я стоял сзади одной толстой (пышной) дамы, осененной розовыми перьями» [Пр. 2, 48]. Употребив определение толстая вместо пышная, писатель, с одной стороны, избежал тавтологии, а с другой - подчеркнул свое презрительно-ироническое отношение к представительнице «водяного общества». В другом случае: «Я никогда не делался рабом любимой женщины, напротив: я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть... Или мне просто не удавалось встретить женщину с упорным (упрямым) характером? [Пр. 2, 39]» Семантические оттенки, различающие синонимы упорный - упрямый, указывают на предпочтительность первого, подчеркивающего волевое, деятельное начало, в то время как второй осложняется оттеночными значениями вздорный, несговорчивый, сварливый, неуместными в контексте.
В повести «Максим Максимыч» при описании портрета Печорина обращает на себя внимание такая синонимическая замена: «…Его запачканные (грязные) перчатки казались нарочно сшиты ми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев» [Пр. 2, 10]. Лермонтов зачеркнул слово грязные, посчитав его неуместным при описании одежды своего героя. Неуместным же выглядело бы и просторечное треснуть в предложении: «Он не церемонился, даже ударил (треснул) меня по плечу и скривил рот на манер улыбки» [Пр. 2, 8].
Так работа писателя с синонимами делает речь более точной, отражает его отношение к изображаемому. Не случайно Печорин, думает о муже княгини Веры, со слезами на глазах благодарившем его за то, что Печорин собирается рисковать жизнью на дуэли, защищая честь княгини Мери, - бедняжка (бедняк) [Пр. 2, 79] - здесь звучит не только жалость, но и насмешка, презрительность. А ведь именно презрительное отношение, а не мщение [Пр. 2, 90]- чувство, более характерное для Печорина.
Произведя замену существительного женщины на провинциалки («Производить эффект - их наслаждение; они нравятся романтическим провинциалкам до безумия» [Пр. 2, 25]), автор подчеркивает, что описанный тип мужчин вызывает восторги ‘наивных, простоватых’ женщин, а не всех женщин вообще.
Нередко в результате неточного выбора синонима нарушается лексическая сочетаемость, например « “Видишь, я прав”, - сказал опять слепой, ударив в ладоши (ладони)» [Пр. 2, 15] С глаголами ударить, хлопать предпочтительнее употреблять лексему ладоши. В другом случае М. Лермонтов заменяет глагол вскакивать (‘быстрым движением подниматься с места’) на подниматься (‘перемещаться вверх’) [Пр. 2, 16]. Это связано с тем, что зависимое слово медленно (‘неспешно’) противоречит по смыслу первому глаголу.
В некоторых случаях неуместными кажутся слова с суффиксами субъективной оценки, разумно замененные синонимами без этих аффиксов. В картине надвигающейся бури куда уместнее выглядят темные, густые тучи, нежели редкие, легкие тучки («Между тем луна начала одеваться тучами (тучками) и на море поднялся туман» [Пр. 2, 14]). Уличенная в том, что ей некогда нравился Грушницкий, княжна Мери потупила именно глаза [Пр. 2, 65], а не глазки, поскольку глазки здесь выглядели бы слишком кокетливо и не подходили бы для данной ситуации.
Есть эпизоды, в которых употребление некоторых слов противоречит описываемой ситуации. Так, рассказывая в повести «Фаталист» о казаке, убившем человека и запершемся потом в доме, М. Лермонтов употребляет первоначально лексему изба, заменив ее впоследствии на хата («Убийца заперся в пустой хате (избе), на конце станицы» [Пр. 2, 104]). Оба синонима применяются для обозначения деревянного крестьянского дома, но именно хата - употребляется в украинских и южнорусских говорах, а как известно, действие этой повести происходит именно на юге России. И именно на юге России мы чаще встретим черешни, а не вишни («Ветки цветущих черешен (вишен) смотрят мне в окна, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками» [Пр. 2, 20]).
Интересно обращение к двум похожим ситуациям:

1. 
   Действие происходит у источника. «“Я замужем!” - сказала она [Вера]. “Опять? Однако несколько лет тому назад эта причина также существовала, но между тем”... Она выдернула свою руку из моей, и щеки ее запылали» [Пр. 1, 21] .
   
2. 
   «Она [Вера] схватила меня за руки. Княгиня шла впереди нас с мужем Веры и ничего не видала; но нас могли видеть гуляющие больные, самые любопытные сплетники из всех любопытных, и я быстро освободил (выдернул) свою руку от ее страстного пожатия» [Пр. 2, 73].
   

Первоначально М. Лермонтовым в обоих случаях был употреблен глагол выдернуть, имеющий значение - ‘извлечь резким, отрывистым движением’. Во втором случае, однако, автор предпочел заменить его сочетанием слов быстро освободил - ‘устранил’ руку, ‘избавился’ от пожатий. Динамика здесь остается прежней, экспрессия - утрачивается. В действии Веры чувствуется раздражение, страх быть замеченной с мужчиной. Поведение Печорина, напротив, отличается рассудочностью, продуманностью поступка.
Таким образом, выбор слова определяется его семантико-стилистическими особенностями: учитывается то окружение, в которое попадает слово - в пределах фразы и в более широком контексте, принимаются во внимание и оттенки смыслового значения.