Жених из трущоб

9 часть. Он любит экшн, но не с деревенской версией Стейтема 
Тэхён слушал его, правда слушал, но никак не мог отделаться от мысли, что эти руки его 
снова обнимают, что эти руки — тёплые и шершавые на ощупь — такие же грубые, как их хозяин. Но 
не теперь. Чонгук изменил своё отношение к нему, однако Тэхён уже не сможет влюбиться заново — 
он и так сильно, по уши. Даже после тактичного отказа, даже после стольких слёз. Может, так и надо? 
Правильно, что Чонгук не дал ему шанса, потому что не нужно давать мнимую надежду, если нет 
чувств. Но, даже понимая всю ситуацию, принимая её, он всё равно не может перестать думать, что 
всегда хочет тепла этих рук, этой заботы и этих объятий. Не может так просто дружить после 
близости, которая многое для него значила. Но и игнорировать его общество выше его сил. Как бы ни 
было больно, его забота всё же отзывалась в сердце, разливаясь теплом. 
Пусть Тэхён снова будет бесхребетным или ещё более глупым, чем вообще есть, но один он не 
справится. На него свалилось слишком много: мир вертится не только вокруг Чонгука и его отказа — 
ко всему прочему, все принимают его за проститутку, несколько месяцев назад ему изменили, и, 
вообще, Тэхён, походу, самая большая размазня на Земле. Но что поделать, если тот же Чонгук 
может подставить плечо помощи? Это его желание. Какая уже Тэхёну разница, зачем? Чтобы с чем-то 
справиться, нужна какая-то опора, и иногда поддержки близких недостаточно. Вот и вырисовывается 
такой помощник… 
После задушевных рассказов про нелёгкие жизненные ситуации, которые он поведал в шуточной 
форме, где-то через час Чонгук снова спросил про Чимина и сам ему позвонил, но телефон был вне 
зоны. Тэхён уточнил, что тот ушёл с Намджуном, после чего дозвонились уже ему. Всё сразу же 
решилось, всех нашли, правда с одним «но» — не совсем здоровыми. Чимин подвернул ногу (одно 
другого не легче!). 
Гуляние продолжалось. Сквозь открытые окна пикапа доносилась весёлая музыка, слышались 
далёкие звонкие голоса и смех. Чонгук в сумраке ночи завёл мотор, и по дороге расплылся тёплый 
свет фар, заурчал двигатель. Тэхён прижал колени к груди, оставшись сзади. На всё стало ровно. 
Душа поплакала и утихомирилась. То странно, но правдиво: вместе с ним было спокойно, даже после 
всего, что между ними было. А может, в том-то и загвоздка — только после всего, что между ними 
было. 
Поехали за больным и здоровым (если Намджун таков). 
— Как Санбом? — голос Тэхёна тоже потеплел. Они вроде как теперь в мире, дружбе и жвачке… 
— Как всегда капризничает. Но в целом хорошо. 
— Он меня забыл? 
— Периодами спрашивает, когда ты придёшь, но вспоминает всё реже. Скоро забудет. 
Да… Скоро забудет… Как и Чонгук, и его семья, и домик у пруда, и эта сельская местность… Как будто 
его никогда здесь и не было. Это же правильно?.. 
— А ты как, детей хочешь? — Вот, казалось бы, безобидный вопрос для поддержания диалога. Хотя у 
них уже был один такой разговор, где Чонгук тоже упоминал про ребёнка, в результате чего Тэхён 
познакомился с волком. 

---

102/149 
— Я люблю детей. Но мой бывший не хотел такого будущего. Думаю, никто не захочет создавать со 
мной, в смысле с парнем, семью… Ну ты понял. Чтобы брать детей из приюта, жить втроём… И так 
далее… Это слишком серьёзный шаг, — говорит с лёгкой грустью, но держится молодцом. Чонгуку не 
по себе, и он снова хмурится, потому что Тэхён неправ относительно себя. 
— Что за глупость? Ты думаешь, все такие же, как твой бывший? Да, могу предположить, что будет 
проблематично брать детей, но уж точно не потому, что никто не захочет создавать с тобой семью. 
На самом деле, это не тот разговор, который им следовало бы развивать. Это просто нелепо, когда 
один надеялся на семью с ним, а другой заверяет, что ктонибудь да обязательно возьмёт его в 
мужья. Конечно, не официально, но на словах — вполне. 
— Хватит меня успокаивать. Ты сам-то… 
— А что я? 
— А что, не ты? Не веришь женщинам, потому что думаешь, что им не нужна семья. 
Ого, попал так попал! Чонгук усмехнулся. 
— Да я уже и сам не хочу. 
— Семью? 
— Бабу. 
Так, подождите-ка… 
— Не хочешь?.. 
— Я имею в виду, что не хочу что-то менять. Я привык к тишине, спокойствию. Никто не выносит мне 
мозг, не лезет. А ты знаешь, надо ещё поискать ту бабу, которая сможет воспитывать чужого ребёнка. 
Не передо мной корчить мамку, а на самом деле ею быть. 
— Ну у тебя же большая очередь на это место? 
Деревня полна молоденькими девчушками, а богатыми фермерами не полна — вывод 
напрашивается сам. Так что за разведённого младшего Чона ведутся целые амурные войны. А кто бы 
не хотел жить в их замке как у Христа за пазухой? 
— Есть такое. 
— Мм… И ты всем отказываешь? Ты два года один? 
Они говорят на слишком личные темы и почему-то без утайки. Чонгук чересчур разговорчив, ну а 
Тэхёну просто интересно (прикольно же себя мучить его откровениями про личную жизнь, да?). 
— Нет, я ни с кем не встречался всё это время. Начну встречаться с какой-нибудь мадам, и она 
автоматически запишет меня своим мужем. Со мной и так хватает сплетен. Нафига оно мне. 
Как Тэхён… Он тоже автоматически распланировал их совместное сказочное будущее, хотя Чонгук 
ничего ему не обещал. Да уж, сглупил не на шутку. Получается, Чонгук прав — нужно держаться на 
расстоянии от наивных воздыхателей. 

---

103/149 
Тэхён тоже впредь будет благоразумным. 
Всё это больно, конечно, безумно. Но Тэхён держит лицо и давит ногтями в ладонь, чтобы вновь не 
расчувствоваться. Они в прошлом, они — это просто ошибка одной ночи. И да, так бывает. 
— То есть ты два года прям совсем… один? 
Вопрос из разряда слишком личных. Ну они же «по-чесноку»? 
Чонгук и так едет очень медленно, иногда даже окольными путями, но до ближайшего луга доехать 
— быстрее быстрого, а там уже другая парочка, и при них не поболтаешь. 
Чонгук коротко на него глянул, не став отвечать прямым текстом, что отношения и секс — 
необязательная константа. То есть первое без второго не обходится, но вот секс без отношений — 
легко. Вот только в очередной раз услышав это, Тэхён опять почувствует боль. А Чонгук не хочет 
добивать его. С ним он такого не хочет. 
Тэхён задумался, застыл, смотря в одну точку. Было плохо видно, но Чимин и Намджун сидели на 
стоге сена (оба в одежде, прилично выглядящие, никакого шухера на голове). 
Намджун помог усесться пострадавшему, а Чимин сразу вцепился в друга, без слов прося прощение 
за то, что пропал. Он понятия не имел, что Тэхён делал в машине колхозника, и ему было очень плохо 
от того, что не доглядел, то есть фактически оставил его одного в беде. Он ведь обещал не 
подпускать Чонгука к нему! Но всё, как всегда, не по сценарию. 
Намджун и Чонгук сидели впереди, даже ни о чём не говорили. Сначала отвезли сына председателя, 
а потом поехали в сторону дома Кимов. Чимин прикусил язык, не спрашивая у них, что произошло. 
По крайней мере, не при Чонгуке. Допрос на потом. 
На прощание Чонгук снова остановил его за коленку — теперь уже Тэхён не дёргался и не истерил. У 
них установилось какое-то перемирие, нейтралитет — если угодно, дружба — если хотите. Но, по 
сути, вежливое общение на уровне «привет-пока». 
— Я ещё раз тебе повторяю: если он опять к тебе полезет — ты сразу звонишь мне. У тебя есть мой 
номер? — Тэхён осторожно увёл ногу, как бы намекая, чтобы он убрал руку. Руку убрал. Номера 
телефона нет. Откуда ему взяться? — Давай свой телефон. 
Тэхён, простофилина душа, взял и протянул мобилу. Даже не подумал, что сменил заставку, и она не 
для его глаз. Там фотография того самого пруда ранним утром. Вроде бы ничего такого — просто 
пейзаж, но это как посмотреть. 
Тот, кого в том месте бросили, не ставит памятные фотографии. 
Чонгук на секунду задержался, но ни слова не сказал, просто забив номер. Тэхён не обещал звонить, 
даже если припрёт. Вообще ничего не обещал. Эта встреча ночью, эти разговоры — они ничего не 
поменяли между ними. Сказав «пока», Тэхён спокойно вышел. 
Спокойствие — это тоже плохо. Значит, что человек смирился со своей участью и больше ничего ни от 
кого не хочет. 
Ещё какое-то время Чонгук стоял около их дома. С недавних пор открыт вопрос: а чего хочет он? 
*** 

---

104/149 
Разумеется, пока не пошушукаются, спать не улягутся. Ба и дед давно спали, поэтому они очень тихо 
крались в комнату, но половицы предательски скрипели, как ни тихушничай. Чимину намазали ногу 
каким-то кремом, улеглись под одеяло, нетерпеливо друг на друга уставились. Обоим есть что 
сказать. 
— Я… 
— Ну… 
Засмеялись. 
— Давай ты первый. 
— Нет, ты. — Последнее слово за Чимином. Тэхён задумался, набрав побольше воздуха, и рассказал, 
как к нему подсел рыболов, что наговорил, как его спасли Джин с Давон, а потом вызвали своего 
«супермена». 
Чимин негодовал и извинялся, хотя Тэхён сам его гнал пойти с Намджуном, а то, что его телефон сел, 
это случайность. Видимо, такова судьба. Потом Тэхён рассказал про их встречу с Чонгуком, чуть не 
пустив слезу. Почему? Он только начал отпускать, а Чонгук опять появился в его жизни — весь такой 
добренький и заботливый. Чувства никуда не делись, и их снова не получалось гасить. Как матушка 
Чон и пророчила, Тэхён начал скучать по тому времени, проведённому вместе. Это ещё хуже, чем 
ненавидеть и жалеть себя. Теперь он мучится от того, что хочет его увидеть — хотя бы одним 
глазком, не обязательно даже говорить. Но ему стыдно от этих желаний. Он сказал Чонгуку, что не 
имеет на него виды, что всё забыл, а сам с щемящими чувствами грелся в его руках и думал, как ему 
хорошо так. Чимин, в общем-то, понимает — он тоже влюблялся
и расставался. Он, как никто другой, знает, как тяжело хотеть к человеку, с которым у тебя ничего не 
может быть. И это не зазорно на самом деле. Тэхён не виноват, что чувства превалируют над 
разумом, который борется с сильным влечением. Но, опять же, после сегодняшних происшествий 
Тэхёна сильно торкнуло. Он внушил себе, что уже забыл, но когда Чонгук его успокаивал и был таким 
чутким, сомнений не осталось — это всё же долгий процесс, отпускать сложно. 
Чимину остаётся только поддерживать. Какие тут подобрать слова, чтобы облегчить тяжесть на 
сердце? Так ведь он колхозника тоже ненавидел, а тот весь такой рыцарь в сияющих доспехах — 
чего-то суетится, бегает, защищает. Как будто у него есть совесть и сострадание. Как будто он не 
такой уж и говнюк. 
Всё сложно, когда дело касается отношений. Ты понимаешь умом, что «нет», а всё в тебе кричит: 
«Да! Да!», и есть большая вероятность совершить ошибку. 
Чимин тоже поведал про своё колхозное «свидание», которое ни разу таким не казалось. Во-первых, 
у него уже сразу всё «пошло по пизде», так как на лугу он провалился в какую-то ямку, оттуда и 
вывих. Во-вторых, Намджун… странный. В плане… 
— Короче, он предложил полежать на сене. Я уже думаю: всё, незащищённый секс в антисанитарных 
условиях, мысленно разминал… Ну, ты понял. Уже даже придумал, что постелить, чтобы мне не 
искололо задницу! На ногу уже пофиг! Вокруг темно, хоть глаз выколи. Он ещё и сел так близко! Типа, 
понимаешь, всё кричало про мой улётный секс! — в чувствах громким шёпотом, всплёскивая руками 
от негодования. — И вот мы почти нос к носу! У меня уже всё внутри трясётся, тянусь к нему и… Вот 
сейчас вообще жесть… Он убрал с моей кофты соломинку! …И давай мне рассказывать, как делается 
стог этого, мать его, сена. И ещё какую-то хрень, что иногда с дальних полей к ним привозят это сено, 

---

105/149 
блабла-бла… А там, типа, змеи. Там где-то их много, а здесь нет, и вот так они сюда попадают. И, 
боже упаси, если они тут расплодятся. Сука! Ты знаешь, как я это не люблю! У меня сразу 
импотенция, я готов был сигануть оттуда! Слава богу, что вы нас забрали! 
Тэхён добродушно заулыбался, потешаясь над неудачным свиданием. Чимин и так не хотел с ним 
идти, тем более настроил себя на худший исход, вот и результат. 
— Я успокаиваю себя тем, что это был бы самый отвратительный колючий секс с насекомыми… 
Короче, всё — конец курортному роману. Либо Аполлон не в теме, либо он херов приколист. 
— Да ладно тебе, общаться-то можно. 
И это говорит Тэхён! 
— Не, не, чур меня! У меня и так сейчас наступят тяжёлые времена! И я такой ещё влюблюсь, ну 
чтобы жизнь мёдом не казалась, ага? Не, спасибо. Посижу-ка я на жопе ровно… 
Итоги вечера: каждый намотал на ус и получил порцию переживаний. Чимин сразу уснул, 
предварительно всунув в уши наушники. А Тэхён до самого утра крутился, в коротких беспокойных 
снах видя то валета, то карту короля, то Чонгука, который незримо его обнимал, а потом исчезал 
бесследно. И кто-то застёгивал на его руках два кольца — будто наручники. 
Он снова и снова просыпался от испуга и разочарования. Вечер был полон приключений, вот и 
«наснилось». 
*** 
Лечением Чимина занялась бабушка, ну а Тэхён снова захандрил. В голове то и дело прокручивались 
странные сны, ночные посиделки в машине, те мысли, которые Чонгук внушал ему напоследок, — 
потому опять становилось плохо. Тэхён беспрестанно думал о нём (о них?) и понемногу сходил с 
рельсов (с ума). Спасение нашлось совершенно неожиданно, ведь он никогда не отличался тягой к 
чтению, но тут дед за завтраком сунул ему старую книгу с обтёртым корешком, и это стало для него 
новым глотком воздуха. Он не быстрый чтец, но зато читает с упоением, а так и время пролетает 
незаметно. Чимин не дуется, смотрит сериалы один. Для Тэхёна же это отличный способ забыться и 
отвлечься. А там, глядишь, и вторая книга, которую он поглощает медленно, с толком и расстановкой, 
постоянно смотря незнакомые слова в интернете. 
Не сказать, что его мир резко приобрёл краски, но определённо изменился: из бешеного ритма 
города в тихую спокойную деревенскую жизнь. Даже Чимин, глядя на него, прошерстил настольную 
библиотеку, найдя и себе чтиво по вкусу. Два городских паренька на радость и удивление всем ушли 
в литературу. 
Чимину становилось легче, Тэхёну — не очень, ведь книги не лечат сердечные муки, только что 
высасывают время. Но зато они нигде не бродили, чтобы не нарываться на лишние проблемы. И тому 
и другому нужен был душевный покой. После неутешительного гадания Чимин стал поспокойнее и 
элементарно не хотел ни с кем сталкиваться. Тем более с рыболовом, который точит на них зуб. 
Когда дедушка в один из таких дней предложил прокатиться вместе с ним, Тэхён бездумно отказался, 
перелистывая страницу новой книги. Ну чего он там не видел? Деревенских? Но потом дед уточнил, 
что зачем-то едет в дом Чонов, а это уже всё в корне меняло. На дворе почти середина августа, Тэхён 
скоро уедет и, вероятнее всего, не вернётся, а Чонгука ещё хочется увидеть. Не поговорить, а просто 
поймать одним глазком, потому что больше им пересекаться негде. Тэхён и не собирался выходить 
из машины или, ещё чего, заходить в дом. Если повезёт, он увидит его издалека, а если нет, то не 

---

106/149 
судьба. Тэхён не должен так делать, но он влюблён, и, как и говорила матушка, это не вырвешь из 
сердца — так просто ничего не проходит. Ну хорошо, так он и не лезет. Нет ничего 
предрассудительного в том, чтобы в последние недели лета украдкой смотреть на несостоявшегося 
любовника. А потом он уедет, и всё закончится. 
Но вот дед заходит во двор, и Тэхён смотрит на забор, на такой родной-чужой дом, ностальгируя по 
семейным уютным вечерам, которые теперь вспоминаются с доброй улыбкой. Уже понял, что никого 
из домочадцев не увидит, зато осматривает территорию и красивые пейзажи этого места у реки, что 
хоть какая-то отрада. Конечно, Чонгуку нужна невеста, а ему — жених. Жить с Чонгуком в этом замке 
хочет каждая (кроме бывшей?), а с Тэхёном хочет не каждый (в том числе и не Чонгук). Но судьба же 
зачем-то свела их вместе? Тэхён получил нужный опыт, и, вообще, жизнь в деревне сильно его 
закалила. Но вот один он тут не приживётся, ему и ненужно. Его ждёт город. 
А это — просто жизненные препятствия, которые он преодолеет… 
И вот это препятствие — поношенная серая футболка, чёрные шорты, шлёпки, волосы в творческом 
беспорядке, как всегда бесстрастный вид — явилось за ворота. В сопровождении Хантера, коляски и 
Санбома. 
Кажется, Тэхён обронил челюсть. Да, точно. Вот что называется приехал вовремя. 
Чонгук гулял с младшей дочкой Давон и сейчас взял её на руки, совершенно неожиданно тепло 
улыбаясь, нянчась с ребёнком. Не то чтобы Тэхён сомневался в его положительных отцовских 
качествах, но и не думал, что он любит детей (в смысле не только своих). Хотя все дети в доме — его 
племяшки, так что удивляться нечему. Но ведь Тэхён не видел, как он нянчился с ещё совсем 
маленьким Санбомом, да и как-то не сочетается его хладнокровный образ с добрым папой-и-дядей, 
который катает коляски в свободное время. Наверное, это безумно мило. Но, помимо примерного 
семьянина, рядом вышагивает и Санбом, поджимая губы. Хантер как бешеный весело скачет впереди 
всех, высунув язык. Если бы он мог говорить, то напевал бы что-то типа: «Я волчара! Боже, как я 
хорош! Как мощны мои лапищи!» 
Какое-то время Чонгук стоит на месте и что-то шепчет девочке, а после целует в пухлую щёчку, 
начиная шаг. 
И видит Тэхёна. 
Посмотрел одним глазком, исследовал территорию, скатался с дедом! Молодец, Тэхён! Удачненько 
забрёл. 
Прячься не прячься, но сложно не заметить единственную машину около ворот, которая к тому же 
стоит рядом. А следом его увидел Санбом, замерев на месте, вылупив глаза. Тэхён тоже вылупился. 
Он не хотел подвергать ребёнка стрессу, а тот медленно, но верно начал реветь, отквасив губы, не 
решаясь бежать к долгожданному другу. (Отец, наверное, проклинает его за появление…) 
— Папочка, Шалли… Это Шалли? Он ко мне пришёл? — Тычет пальцем в сторону машины, Чонгук 
тоже туда смотрит — на него. Тэхёну очень неуютно и опять стыдно. Хотел увидеться? Вот вам и 
встреча, пожалуйста. Больше не просите. Сидите дома, как сказал Чимин — на жопе ровно. 
— Не тычь в людей пальцем, я тебе сколько раз говорил. 
Санбом не двигался с места (глядя то на папу, то на друга) и не сдержался, пуще заревев. Не опуская 
палец, продолжал указывать на Тэхёна. 

---

107/149 
— Ты чказал, его нет, а он ешть! Ты шоврал мне… 
Чонгук держал девочку, которая, видимо, хотела спать. А Санбом мешал своим воем. Тэхён понял, 
что просто отсиживаться не может, да теперь уже и поздно. Подойдя к ним, скупо поздоровался с 
Чонгуком и присел к ребёнку. Санбом несмело обнял его за шею, будто не верил в его реальность, 
щупая мягкие волосы нового цвета. Получается, он больше не мистер Салливан, но Санбом не 
отказывается от друга, как бы он ни выглядел. Он ведь так ждал! Так надеялся, что к нему скоро 
придут! 
— Ты один, Шалли? — Ну что за ребёнок? Вечно он ставит его в неловкую ситуацию. Вопрос-то с 
двойным дном. 
— Нет, я с дедушкой. Ты чего плачешь? Вы же с папой гулять пошли. 
Санбом не отпускает его, вытирая сопли сначала ладошкой, а потом об себя. Тут же с опаской 
смотрит на папу, который приучает его к чистоте, и опять слёзно отпячивает губы. 
— Папочка с чечричкой… А я один… И киша… Ты меня брошишь? 
Как он мог ему отказать? Чонгук махнул вперёд, мол, пошли с нами. Тэхён тоже взял Санбома на 
руки, хотя тот уже был весьма тяжёлым, но так ему не было завидно, что папа несёт сестричку. Вот 
Тэхён и посвятил всё внимание ему. Дети же очень ревнивы и ранимы. Хантер всё так же резвился 
вдалеке, а маленькая девочка дремала, и в конце концов Чонгук положил её в коляску, неспешно 
шагая. Вид у него какой-то уставший, но ни в коем случае не злой. (Тэхён не сделал ничего плохого, с 
чего бы ему злиться?) 
— Ты опять на меня ябедничаешь, сын? 
Санбом отворачивает голову, прячась. Его завитушки щекочут Тэхёну шею. 
— Я не ябеда… 
— Кто ревёт постоянно? 
— Папочка! 
Чонгук улыбается и легонько щипает сына за попу. Тот ёрзает — уже с настроением. 
— Я реву? 
— Да! 
— А по жопе? — Санбом показывает ему кулак (как обычно показывает папа). Он-то сейчас под 
защитой Салли, так что вон какой бойкий и смелый. — Тэхён, отпусти его, он тяжёлый. — Как-то 
неожиданно обратился к нему, а Тэхён и не подумал ослушаться. 
Санбому и так хорошо — просто идти с ним за руку. Он завалил его кучей вопросов, рассказал о себе 
тоже кучу информации: где он гулял, что кушал, как лепил куличики и замок из песка. Тэхён даже что-
то отвечал, когда успевал за его невнятным потоком речи. А потом Санбом начал мутную игру… 
— Папа, папа! — нетерпеливо зовёт и подходит к нему, дёргая за шорты. — А мы покажем Шалли 
лыбок? 

---

108/149 
У Тэ подкосились коленки. Только не к ним домой… 
— Кого? — Чонгук специально переспрашивает, чтобы он проговаривал букву «р». 
— Р-р-рыбок! Можно?.. 
Тэхён встречается с Чонгуковым взглядом, прекрасно зная, что они — в одной команде, то есть оба 
не хотят его присутствия на территории дома (так ведь?). Тэ незаметно отмахивается, хмуря брови, 
мол, чтобы не потакал ребёнку. Чонгук не мог не понять, и, вообще, это не в его интересах… 
— Можно. 
Тэ в шоке шикнул на него, округлив глаза. Этого он никак не ожидал. Да и Чонгук обычно не идёт у 
сына на поводу. 
— Идите сейчас, мы ещё погуляем. 
Говоря «мы», он, конечно, имел в виду себя и племяшку. Санбому не надо повторять дважды — ему 
же разрешили, а не запретили. Он тут же потянул друга к дому, а Тэхён не сопротивлялся, потому что 
это уже бесполезно. Снова взял его на руки, играясь с ним, пока можно, и никто не видит. Санбом 
трепетно обнимал его и рассказывал, как он скучал, как бабушка говорила ему, что Тэхён в далёкой 
стране и не скоро приедет. А теперь он здесь, и они снова могут спать с кисой на кровати, лепить 
замки и смотреть на «лыбок». Тэхён аж расчувствовался от того, как его искренне ждали, а главное — 
любили. 
Рыбки оказались в пруду, который сделал Джин специально для ребятишек.
Санбом наугад называл их имена, но делал вид, что точно знает, кто есть кто. Потом они улеглись на 
траву (хотя Чонгук запрещал сыну сидеть на холодной земле). Санбом уместился на его животе, они 
просто игрались. Тэхён его щекотал, веселил, ну и сам дурачился. На этот праздник жизни пришла 
матушка, всплеснув руками, встречая нежданного гостя. Уж она-то всегда рада видеть Тэхёна в их 
доме. 
— И ты здесь! А я думаю, чего дед не хочет с нами за стол садиться? Тэхёна, пошли покушаем. И 
Санбом будет рад, да? — Санбом всеми руками и ногами за, у них с матушкой единодушие в этом 
плане. Но Тэхён испуганными глазами смотрит на женщину, шепча: «Не надо». Чонгук, может, и стал 
к нему лучше относиться, но он не жалует его в своём доме. И Тэхён дал себе обещание, что больше 
туда не зайдёт. 
Санбом — опять в слёзы. Обнимает его, сопливит, ищет поддержку в лице бабушки. Но она понимает 
отказ и не вправе его заставлять. Вот только на истерику сына успевает Чонгук, уже отнеся племяшку 
Давон и найдя двух друзей. Хантер задорно скачет рядом, идеально дополняя эту драматическую 
сценку. 
— Сын, иди сюда. 
Тэхён чувствует себя виноватым, хотя он не сделал ничего плохого. Чонгук и не смотрит на него как 
на врага народа. Он опускается на корточки, с силой забирая сопротивляющегося сына, и 
подхватывает на руки, проводя с ним какието тихие беседы, о которых никому знать не дано. Тэхён 
поднимается, отряхиваясь. Ему бы незаметно выскользнуть и уехать, больше никого не 
нервировать… Но тут уже Чонгук его окликает, тоже настаивая, чтобы они с дедом сели с ними за 
стол. Тэхён уже не знает, на кого смотреть, чтобы дождаться поддержки. Чонгуку, наверное, опять 

---

109/149 
его жалко, поэтому он и разрешает. А может, ему жалко ребёнка… Он же сам говорил, что его ничто 
не волнует, кроме семьи… 
Тэхён снова себя накручивает и с этими мыслями следует за ними в дом… как на каторгу. Дед 
неслабо удивляется, когда они встречаются в гостиной. И все с Тэхёном приветливо здороваются, 
будто он их старый друг. Даже дети кидаются обниматься. А он до таких тёплых приветствий очень 
чувствителен… 
Пока женщины накрывают на стол, а Чонгук и Санбом моют руки, Тэхён занимает самое дальнее 
место — опять в кругу детей. Вскоре к нему очень вежливо просится Санбом, успокоившись, теперь 
только слегка шмыгая носом. Конечно, он разрешает ему. Наоборот, хорошо, что он будет не один. 
Все мужчины садятся рядом, сразу гремя столовыми приборами, одновременно разговаривая. Тэхён 
оказывается на «женской» половине стола, и женщины ему подливают вино, затягивают в свои 
разговоры, подкладывают еду в тарелку — в общем, очень заботливо его обхаживают. Санбом почти 
не ест, только прижимается к нему и молча слушает, хотя дети рядом вовсю жуют и тоже о чём-то 
спорят. Можно сказать, тут три лагеря: мужской, женский и детский, но Санбом и Тэхён — отдельная