Крузенштерн, Иван Фёдорович

Подготовка. Вопрос о полномочиях (1802—1803)[править | править код]

Владимир Боровиковский. Портрет капитана I ранга Ю. Ф. Лисянского. 1810, Центральный военно-морской музей
В 1802 году с предложением об экспедиции, в основных чертах аналогичным крузенштерновскому, выступило главное правление Российско-американской компании (РАК), и император Александр I утвердил проект, для исполнения которого решено было снарядить первую русскую кругосветную экспедицию. Назначение Крузенштерна добавило проблем, а не решало их: в Табели о рангах он занимал сравнительно невысокое положение (чин восьмого класса), за шесть лет пребывания за границей и два года службы в Ревеле не мог приобрести влиятельных знакомых в Петербурге. Поскольку он с самого начала настаивал, что в экспедиции будут участвовать два однотипных корабля, ему требовался помощник, равный по званию, но готовый подчиняться. Единственной подходящей кандидатурой являлся Юрий Лисянский, который мог себе позволить диктовать условия. Спорным вопросом является, в какой степени поставленные им условия изменили планы экспедиции, во всяком случае, бо́льшую часть путешествия он действовал совершенно самостоятельно. Важнейшим условием, на котором настаивали и Крузенштерн, и Лисянский, была возможность личного выбора кораблей и экипажей^[39]. 24 сентября 1802 года Лисянский и корабельный мастер Разумов выехали в Гамбург, где не нашли необходимых судов. Далее они проехали в Англию, где и приобрели два шлюпа: 16-пушечный 450-тонный «Леандр», переименованный в «Надежду», и 14-пушечную 370-тонную «Темзу», перекрещённую в «Неву». Офицеры экспедиции утверждали, что Лисянский вступил в сговор с продавцом кораблей и купил старые суда, присвоив разницу в стоимости. Неясным остаётся, кто в конечном итоге оплатил стоимость экспедиции — правление РАК или государственное казначейство^[40][41][42].
Император Александр I принял несколько политических решений, одним из которых была доставка в Японию официального посольства под началом Н. П. Резанова, полномочия которого не были разграничены с капитанскими (причём из-за тесноты на борту им пришлось делить одну каюту на двоих). Существовало две инструкции, подписанные императором, согласно которым и Крузенштерн, и Резанов имели высшие полномочия и абсолютное руководство экспедицией; при этом инструкция капитану была составлена не военно-морским ведомством, а руководством РАК^[43][44][45]. Единственным придворным покровителем Крузенштерна был граф Н. П. Румянцев, который, однако, стремился к мелочной регламентации, а также не всегда мог преодолеть противодействие чинов Адмиралтейства. Так, морской министр Чичагов предложил нанять английскую команду (сам контр-адмирал был женат на англичанке), чему воспротивился даже Крузенштерн, слывший в свете англоманом. Несколько увеличило его авторитет награждение орденом Святого Георгия 4-й степени (за 18 морских кампаний), состоявшееся 26 ноября 1803 года^[46]. В конце концов Крузенштерн добился использования только русских военных моряков, строго на добровольных началах и с выплатой повышенного жалованья за всё время экспедиции (120 рублей в год). В конце 1802 года Крузенштерн окончательно перебрался в Петербург для подготовки плавания; в то время он ещё не было оповещён о японском посольстве. С каждым из матросов и офицеров Крузенштерн проводил личное собеседование. Офицерами пошли личные знакомые капитана или родственники: фон Ромберг и фон Левенштерн были сослуживцами и участвовали в английской стажировке, врач Эспенберг был семейным врачом Крузенштернов, барон фон Беллинсгаузен стал одним из самых успешных учеников капитана, 13- и 15-летние кадеты Мориц и Отто Коцебу были родственниками жены Крузенштерна, а их мачеха была кузиной капитана. С женой капитан простился в Кронштадте, куда она специально прибыла, 23 июля 1803 года — перед самым отправлением^[47][48].