Лекция №2: Классический и послеклассический период развития древнегреческой литературы. Древнегреческая трагедия и комедия

Да, грозен гнев Медеи, нелегко
Её врагу достанется победа

Не ревность и не любовь терзают Медею. Её трагедия – трагедия обманутого доверия. Об этом она сама рассказывает коринфским женщинам, составляющим хор трагедии:

Нежданное обрушилось несчастье.
Раздавлена я им и умереть
Хотела бы – дыханье мука мне!
Всё, что имела я, слилось в одном,
И это был мой муж, и я узнала,
Что этот муж – последний из людей.

Сознание полного одиночества усиливает страдания Медеи. В сцене встречи Медеи с Ясоном Еврипид показывает, что Медея не ошиблась в горькой оценке своего бывшего мужа. Ясон – расчётливый и лживый эгоист. Он уже прошёл софистическую школу, преисполнен веры в себя и в свою власть над Медеей. Он приходит убедить Медею в том, что вступил в новый брак, только ради неё и детей. Поэтому он искренне огорчён, возмущён и полон негодования, услыхав, что Медея не признаёт его благодеяния:

…Но доброты не ценит

Надменная моей – и ей же хуже.

После разговора с Ясоном Медея твёрдо решает отомстить ему. Она не знает только, какую выбрать месть. По античным представлениям, человек, лишённый потомства, считался отверженным богами и людьми, так как дети являлись гарантией бессмертия для родителей, и прежде всего для отца.

Медея хочет убить жену Ясона, чтобы лишить его будущих законных детей, но одновременно она приходит к мысли, что её удар будет более сильным, если погибнут те дети, которые уже есть у Ясона.
Однако ей трудно решиться на такое преступление, так как она – мать мальчиков и страстно их любит. Поэтому Медея принимает первое решение и посылает во дворец отравленные подарки для жены Ясона, и та, прикоснувшись к ним, умирает в страшных мучениях. Погибает также коринфский царь, тщетно пытаясь спасти дочь. Медея узнаёт о катастрофе во дворце и слышит, что разъярённая толпа ищет её сыновей, с которыми она переслала во дворец свои дары.
С этим известием оканчиваются все колебания Медеи, она понимает, что дети уже обречены, и сама убивает их, разрешая новым преступлением все свои сомнения и страдания. Со смертью детей несчастная и измученная женщина уступает место жестокой бесчеловечной волшебнице, злорадно глумящейся над поверженным врагом.
Современники обвиняли Еврипида в том, что он, якобы подкупленный коринфянами, переделал миф, чтобы переложить на Медею ответственность за преступление их далёких предков. Нам неизвестно, нашёл ли Еврипид эту версию мифа в каком-нибудь источнике или выдумал её сам в поисках жизненного правдоподобия. Но, сделав свою героиню детоубийцей, он подвёл логический итог борьбы страстей и тех противоречивых чувств, во власти которых оказалась его Медея.
Древние критики Еврипида, к которым восходит большинство примечаний в средневековых рукописях еврипидовских трагедий, считали неправдоподобным поведение Медеи, которая убивала своих детей и в то же время искренне их оплакивала. Отсюда берёт начало утверждение о двойственном характере Медеи, проникшее даже в современное литературоведение и оказавшее влияние на оценку образа Медеи.
До Еврипида внутренний мир человека и его психология не были объектами художественного изображения. Поэтому новаторство поэта очень долго смущало многих, включая Аристотеля.
Современным исследователям часто казался странным финал трагедии, где Медея издевалась над морально уничтоженным Ясоном и отказывала ему даже в последнем прощании с мёртвыми сыновьями. Стоя на волшебной колеснице бога солнца Гелиоса, она предсказывала установление культа своих детей в Коринфе.
И всё же финал, несмотря на его кажущуюся изолированность, составляет единое целое со всей трагедией. В эпилоге Еврипид показал торжество мрачных сил, под действием которых преобразилась несчастная страдающая женщина и превратилась в страшное демоническое существо.
Той же самой теме борьбы страстей, источника человеческих страданий, посвящена трагедия «Ипполит», поставленная через три года после «Медеи» и удостоенная первой награды.
В основе трагедии лежит миф об афинском царе Тесее, легендарном основателе афинского государства. Миф о любви жены Тесея к своему пасынку Ипполиту переплетается с известным фольклорным мотивом преступной любви мачехи к пасынку и обольщения целомудренного юноши.
Но Федра Еврипида не похожа на ту порочную жену сановника Пентефрия, которая, по библейскому сказанию, соблазняет прекрасного Иосифа. Федра благородна по натуре и всеми способами старается преодолеть неожиданную страсть, готовая лучше умереть, чем выдать свои чувства. Страдания её так велики, что они преобразили даже облик царицы; при виде её хор в изумлении восклицает: