Лекция 3 Английский романтизм. Предромантизм. Уильям Блейк. Поэты «Озёрной школы» (Лейкисты)

Больше информации на сайте рекламодателя
Подробнее
savii.uz
Купить


РЕКЛАМА
Кайафы⁶ милость он обрел.
Бог не писал в своей скрижали,
Чтобы себя мы унижали...
Себя унизив самого,
Ты унижаешь божество!
(«Вечносущее Евангелие».)
Таким образом, в этом прославлении плебейской «ереси» мы встречаем весьма характерный для всего прогрессивного романтизма лейтмотив - яростное осуждение покорности, унизительного угодничества, рабского безволия. Покорность означает, по мнению революционных романтиков, гибель личности, возрождение личности заключается в пробуждении у нее сознания своих человеческих прав и необходимости бороться за них. Прогрессивные романтики той эпохи вступали в смертельную борьбу за души людей с религией, которая стремилась любыми способами насаждать в умах и сердцах страх и рабскую покорность. «Лишь только тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой!» - пишет Гете.
- Я не хочу сгибаться ни пред кем! - гордо восклицает байроновский Каин. Душами героев Шелли «насильники завладевать не властны».
В противоположность прогрессивным и революционным романтикам консервативный романтизм провозглашает своим этическим идеалом главный постулат христианства о необходимости и пользе долготерпения. При этом, естественно, провозглашалась недостижимость для человека счастья «в этом мире». Вместо счастья реакционный романтизм предлагает утешения религии, вместо жизни и действия - сладкие речи попов, дополняющих и укрепляющих власть коронованных деспотов конца XVIII - начала XIX века.
«Лучший жребий в жизни сей - вера в провиденье», - говорит один из героев русского консервативного романтика Жуковского. Герой Шатобриана Шактас и другой его герой Рене, утратив личное счастье, находят утешение и забвение в католицизме и миссионерской деятельности и т. д.
В отличие от элегически-консервативного и реакционного романтизма революционный романтизм отрицает религию.
- Ты, Человек! - восклицает Блейк. - Преклоняйся перед своей человечностью - все остальные божества - ложь!
Выше уже говорилось о том, что одной из главных заслуг прогрессивных романтиков в области эстетики является отрицание значения религии для искусства и для общественной жизни людей. Продолжая традиции великих художников и эстетиков прошлого - Боккаччо, Рабле, Шекспира, Вольтера, Дидро, Лессинга, поэтов-диггеров, Свифта и Фильдинга, Берне, Блейк, Байрон, Шелли и Ките освобождали английское искусство от мертвящей религиозной догмы, которая наложила свою неизгладимую печать на искусство английского сентиментализма, и, подобно Гете в Германии и Пушкину в России, расчистили путь для завоеваний критического реализма середины века.
Подобно Гете, Байрону и Шелли, Блейк - поэт-философ. Он понимал, что социальная жизнь его времени сложна и многообразна, а грубые, прямолинейные каноны эстетики классицизма не в состоянии выразить ее сложную диалектику. Он призывал художников
В одном мгновеньи видеть вечность,
Огромный мир - в зерне песка,
В единой горсти - бесконечность,
И небо - в чашечке цветка,
В своих «Песнях Невинности» Блейк поучает:
Радость, грусть - узора два
В тонких тканях божества...
Можно в скорби проследить
Счастья шелковую нить;
Так всегда велось оно,
Так и быть оно должно:
Радость с грустью пополам
Суждено изведать нам,
Помни это - не забудь -
И проложишь Правде путь...
Подобно Шекспиру и Бернсу - своим великим соотечественникам, Блейк постоянно думал о народе, о его жизни, о его судьбе. В его произведениях есть яркие сцены народной жизни, как, например, описание полевых работ, быта, нравов. Таково его стихотворение «Песня о смехе»:
В час, когда листва шелестит, смеясь,
И смеется ключ, меж камней змеясь,
И смеемся, даль взбудоражив, мы,
И со смехом шлют нам ответ холмы,
И смеется рожь и хмельной ячмень,
И кузнечик рад хохотать весь день,
И вдали звучит, словно гомон птиц,
«Ха-ха-ха! Ха-ха! - звонкий смех девиц,
А в тени ветвей стол накрыт для всех,
И, смеясь, трещит меж зубов орех,-
В этот час приди, не боясь греха,
Посмеяться всласть: «Хо-хо-хо! Ха-ха!»
Поражение французской революции 1789-1794 годов, бесконечные войны и мрачная эпоха реставрации 1815-1830 годов тяжело переживались всеми передовыми людьми Европы. Горечь и недоумение, разочарование и скорбь были всеобщи.
Последний (третий) лирический сборник Блейка «Песни опыта» - это крик отчаяния.
Опыт поражения, приобретенный ценою крови и гибели лучших сынов народа, был тяжек и подействовал отрезвляюще: теперь Блейк видит лишь «пустыню Лондона»; гигантский город-спрут представляется ему ареной неслыханных ежедневных мучений миллионов рабочих, которые день и ночь трудятся на «дымных фабриках Сатаны», отдавая им свою кровь и мозг. Вместо веселого беспечного, смеха поэт слышит лишь плач голодных ребятишек и проклятия безработных калек и проституток. Так в стихотворении «Благостный четверг» говорится о «нищенстве богатой английской нации», которая морит голодом детей рабочих, убивая, таким образом, свой завтрашний день, свою надежду на будущее:
... Да чем же этот праздник свят,
Когда богатый край такой
Рожденных в нищенстве ребят
Питает жадною рукой?
Что это - песни или стон -
Несется к небу, трепеща?
Голодный плач со всех сторон,
О, как страна моя нища!
В сложной поэтической ткани философских поэм Блейка наряду с образами мифических титанов (Орк, Лос и др.), сражающихся в небесах с духами зла (Юрайзен) за Свободу человечества имеется немало строк и так называемой «реальной поэзии», в которых с предельной остротой выражены действительные конфликты его бурного времени. Таковы строки, в которых осуждается война:
... Меч - о смерти в ратном поле,
Серп - о жизни говорил,
Но своей жестокой воле
Меч серпа не покорил.
Не менее реальны горькие строки, в которых Блейк осуждает министров-мальтузианцев, провозглашавших, что в Англии надо добиваться того, чтобы как можно больше бедняков погибало:
... Если Том побледнел, если он пожелтел
От лишений, работы и голода,
Ты скажи - ба, да он, точно боров, здоров...
Если ж детки болеют - то пусть перемрут,
На Земле и без них нам так тесно!
Если хлеба Том просит - пошлите в тюрьму!
Пусть там слушает басни попов - ведь ему
Без работы опасно гулять в городах:
Может он позабыть про почтенье и страх...
Блейк умер в безвестности. Книги его стихов, которые он собственноручно украсил своими изумительными рисунками и гравюрами, были частично утрачены, частично рассеяны по свету. С 50-60-х годов XIX века интерес к его творчеству пробудился в Англии, а затем и в Америке. В 1957 году по решению Всемирного Совета Мира торжественно отмечалась 200-я годовщина со дня рождения Вильяма Блейка, поэта-пророка, завещавшего человечеству свои смелые мечты о социальном равенстве, о вечном братстве народов:
Стрелу мечты добыть хочу!
Копье мне дайте! Лук златой!
Развейтесь, тучи! Полечу
На колеснице огневой!
Не сникну в умственной борьбе
И меч не усыплю, устав,
Пока не встал Иерусалим
Среди английских пышных трав!
«Иерусалим называют свободой среди детей Альбиона», поясняет Блейк символику последней строки. Эти стихи стали революционным гимном его родного народа.