Лев толстой. Детство. Отрочество. Юность

Был ли прототип у учителя Карла Иваныча?
Да, этот персонаж, как и другой учитель Николеньки — француз Сен-Жером, — списан с реального человека. В случае Карла Ивановича это — Фёдор Иванович Рёссель, первый учитель юного Толстого. Писатель заимствует для трилогии не только его образ, его тёплое отношение к детям, но и историю увольнения: учитель был готов отказаться от жалованья, только бы остаться со своими подопечными.
Приглашение иностранного гувернёра было обычной практикой для дворянских семей, которые хотели дать домашнее образование детям, приготовить их к университету, а возможно, и к дальнейшей государственной службе, да и вообще научить светским манерам. Начиная со второй половины XVIII века чаще всего для этого выбирали французов — именно французские воспитатели должны были сменять русских или немецких нянек. Причём ценились гувернёры, не утратившие связь с родиной и обладавшие парижским выговором. Связано это было не только с модой на французский язык и подражанием французским манерам, установившимися со времен Елизаветы Петровны, но и с тем, что государственное делопроизводство тоже часто велось на французском языке, так что знать его было необходимо.
Страдание людей застенчивых происходит от неизвестности о мнении, которое о них составили; как только мнение это ясно выражено — какое бы оно ни было, — страдание прекращается
ЛЕВ ТОЛСТОЙ

Считалось, что приступать к обучению ребёнка следует, как только он начинает говорить и уверенно держаться на ногах. Гувернёр составлял учебный план и определял круг чтения своего подопечного. Помимо французов, гувернёрами часто бывали немцы, а со второй половины XIX века всё чаще нанимали англичан (английская гувернантка была и у детей Льва Толстого). Разумеется, у каждого из них были свои представления о том, как воспитывать ребёнка, а главное — к какому образцу эрудированности и светских манер стремиться. Никакого единого представления о системе начального и среднего образования не было — набор предметов варьировался в зависимости от того, какого гувернёра удавалось нанять.

История, которую рассказывает о себе Карл Иваныч, сильно романтизирована — на оригинальные события явно наложены фильтры и сентиментализма с его гиперчувствительностью, и романтизма с его яркими поступками героев. Но она характерна в том смысле, что гувернёрами чаще всего становились люди бессемейные и по тем или иным причинам не нашедшие себе применения дома («Я был чужой в своём собственном семействе!» — патетически восклицает Карл Иваныч: будущего гувернёра не любил его приёмный отец, и, видя это, Карл Иваныч пошёл в солдаты вместо своего брата). В «Записках охотника» Тургенев рассказывает комичный случай: помещик спасает француза, пришедшего вместе с наполеоновской армией, из рук крестьян, которые собираются его утопить, чтобы пленник научил его детей играть на фортепиано и говорить по-французски, при этом француз на фортепиано играть не умеет. Но комичен этот случай лишь отчасти, поскольку заполучить гувернёра прямо из-за границы и в самом деле было большой удачей. Гувернёрами часто становились иностранцы, обрусевшие уже не в первом поколении, так что язык, которому они учили подопечных, мог значительно отличаться от того языка, на котором говорили французы и англичане, живущие во Франции и в Британии.