Медицинский дискурс. Вопросы теории и практики: материалы 4-ой межрегиональной научно-практической конференции с международным участием 14

Бунин, композиция, точка зрения, старуха, повествователь, плакала, глупая.
В художественном произведении при описании организа-
ции повествования ведущим понятием выступает точка зрения.
В трудах отечественных и западных исследователей мы нахо-
дим ссылки на различный подход в интерпретации понятия «точ-
ка зрения». Б.А. Успенский считает, что проблема точки зрения 
связана с глубинной композиционной структурой и делит её на 
психологическую, оценочную, фразеологическую и простран-
ственно-временную [1]. По М.М. Бахтину, точка зрения разделяет 
автора и героев: взору автора доступно то, чего принципиально 
не способен увидеть герой «…и в этом всегда определенном из-
бытке видения и знания автора по отношению к каждому герою 
и находятся все моменты завершенного целого – как героев, так 
и совместного события их жизни, то есть целого произведения». 
В. Шмид придерживается позиции, что «точка зрения» – узел 
условий, образующийся с помощью внешних и внутренних фак-
торов, которые влияют на восприятие и передачу событий» [2, 
с. 14]. В данной работе исходное понятие точки зрения опирает-
ся на сформулированное Н.Д. Тамарченко определение: «точка 
зрения в литературном произведении – положение «наблюдате-
ля» (повествователя, рассказчика, персонажа) в изображенном 
мире (во времени, в пространстве, в социально-идеологиче-
ской и языковой среде), которое, с одной стороны, определяет 
его кругозор – как в отношении «объема» (поле зрения, степень 
осведомленности, уровень понимания), так и в плане оценки 
воспринимаемого; с другой – выражает авторскую оценку этого 
субъекта и его кругозора [3, с. 121]. Точка зрения может быть как 
внутренней, так и внешней. В рассказе «Старуха» – точка зре-
ния внешняя и принадлежит повествователю, поскольку субъект 
речи – автор изображает события от третьего лица.
Рассказ Бунина «Старуха» (1916 г.) начинается со слез угне-
тенной старухи, состоя на службе в господском доме кухаркой, 
она заливается слезами от осознания бесправности и безыс-
ходности своего положения, действие же рассказа происходит в 
канун Святок. Природа изображена Буниным в качестве завыва-

---

ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 3 (70) 2018
469
ющего, смеркающегося спутника старухиного горя. Удрученное 
состояние природы передано повествователем через описание 
метели: «... святочная метель, вихрями носившаяся по снежным 
крышам и снежным пустым улицам, стала наливаться сумерка-
ми, а в доме стемнело...». Многие исследователи отмечают, что 
поэтическая образность рассказов Бунина неотделима от близо-
сти человека и природы. Л. Долгополов пишет: «гроза, метели, 
снежные бураны, ветер, рев океана – постоянные спутники бу-
нинских героев» [4, с. 221].
Пространство, закреплённое за старухой, ограниченно узко: 
«на лавке в кухне». После пространство расширяется: взгляд 
читателя со слез старухи на лавке с заунывным пейзажем сме-
щается на пространство дома, предметы интерьера, полностью 
передающие атмосферу господской обители: «... тускло блесте-
ла картина...», «... раскидывалось из кадки мертвыми листья-
ми сухое тропическое растение...», «... граммофон, оживавший 
только по вечерам, при гостях, когда из него вопил в притворном 
отчаянии чей-то хриплый голос: « Ах, тяжело, тяжело, госпо-
да, жить с одной женой всегда», «... текло с мокрых тряпок...»,
«... больная, тропическая птичка спала сном тонким и грустным, 
грустным...», «в спальне тяжко и зло спали хозяева после страш-
ного скандала...» [5, с. 309], и на фоне этой удручающей картины 
вновь всплывает образ старухи с горькими слезами.
Повествователь возвращает нас к истоку старухиного горя – 
хозяйского скандала, причиной которого явилась бедная кухарка. 
Способствовал этому сей факт: хозяин – молодящийся старик, 
«... который давно уже красился...», питающий слабость к проти-
воположному полу ... но все свои помыслы устремлял на только 
на женский пол...». Кухарка пришлась хозяину не по нраву: бу-
дучи женщиной пожилой, и никак иначе, как старухой, она, при 
всём при том, ещё была дурна собой « ... и правда, была старуха 
куда как нехороша собой: высокая, гнутая, узкоплечая, глухая и 
подслеповатая, от робости бестолковая, готовила, не смотря на 
все свои старания из рук вон скверно...» [6, с. 156]. Краткая, но 
достаточно ёмкая по смысловому значению характеристика хо-
зяина, раскрывает характер непростых взаимоотношений с хо-
зяйкой. Хозяйка на почве банальной ревности конфликтует с су-
пругом, а камнем преткновения становится несчастная старуха. 
Намерения хозяина ясны, он желает избавиться от ненавистной 
кухарки: «... решил сжить эту старуху со свету...». Хозяин весь-
ма последователен, посему «... за обедом он так гаркнул на неё, 
что у неё руки – ноги оторвались от страха, а миска со щами 
полетела на пол. И что только было потом между хозяевами!» 
[6, с. 155].
Горькая участь старухи незавидна, оставшись наедине со 
своим горем, она не находит отклика у окружения. Ю. Мальцев 
в монографии «Иван Бунин», анализируя бунинскую прозу, пи-
шет: «Одиночество человека представляется как неустранимое 
состояние» [7, с. 150].
Старуха – единственный персонаж, показанный автором из-
нутри: мы знаем об её несчастливом прошлом «…не радостно 
было ее прошлое: ну, конечно, муж разбойник и пьяница, потом, 
после его смерти, чужие углы и поборы под окнами, долгие годы 
голода, холода, бесприютности…» и о переживаниях лишить-
ся работы в настоящем «…как молилась она перед сном, стоя 
на коленках на полу кухни…», «…как просила его не лишать 
ее этой милости…» [6, с. 155]. Страх лишиться крова в насто-
ящем выступает как будущая перспектива возврата в прошлое. 
Это объясняет непрекращающийся плач старухи: она понима-
ет, что кульминацией конфликта хозяев будет её увольнение. 
Остальные персонажи лишены предыстории и показаны только 
во внешнем фокусе при помощи отрицательной оценки: квар-
тирант – учитель прогимназии «…в классах дравший детей за