Наедине с собой. Размышления

 
Одиннадцатая книга
 
1 Свойства разумной души: она созерцает самое себя, анализирует себя, делает себя
такой, какой желает, сама пользуется приносимым ею плодом (в то время как плодами рас-
тений и порождениями животных пользуются другие). Она достигает свойственной ей цели,
когда бы ни был положен предел жизни. При пляске, сценическом представлении и тому подоб-
ном всякая помеха лишает законченности всю деятельность. Не так здесь: в какой бы части
и в каком бы месте ни была прервана деятельность разумной души, она исполняет свое пред-
назначение полностью и без нехваток, так что может сказать: «Я взяла свое». Разумная душа
облетает, далее, весь мир и окружающую его пустоту, исследует его форму, проникает в бес-
предельную вечность, постигает периодическое возрождение Целого и понимает, и сознает,
что наши потомки не увидят ничего нового, как и наши предки не видели ничего сверх того,
что видим мы, но что человек, достигший сорока лет, если он обладает хоть каким-нибудь
разумом, в силу общего единообразия некоторым образом уже видел все прошедшее и все
должное быть. Разумной душе свойственны и любовь к ближним, и истина, и скромность; она
ничего не ставит выше себя, что свойственно и закону. Таким образом, нет никакой разницы
между правым разумом и разумом справедливости.
2 Ты будешь относиться с презрением к веселой песне, к танцам, ко всем видам борьбы,
если разделишь всю мелодию на отдельные звуки и относительно каждого задашь себе вопрос:
«Не перед ним ли я не могу устоять?» Ведь ты постыдишься ответить утвердительно. Поступай
соответственно этому с танцами, относительно отдельных движений и положений, равно как
и с борьбой во всех ее видах. Помни, что во всем, за исключением добродетели и ее действий,
следует переходить к рассмотрению частей и из их анализа черпать презрение к целому. При-
мени то же самое и ко всей жизни.
3 Душе, готовой ко всему, не трудно будет, если понадобится, расстаться с телом, все
равно – ждет ли ее угашение, рассеяние или новая жизнь. Но эта готовность должна корениться
в собственном суждении, проявляя себя не со слепым упорством, как у христиан, а рассуди-
тельностью, серьезностью и отсутствием рисовки: только тогда она убедительна и для других.
4 Я сделал что-нибудь для общего блага? Следовательно, я принес пользу самому себе.
Никогда не расставайся с этой мыслью и не отказывайся от нее ни в каком положении.
5 В чем твое искусство? В том, чтобы быть хорошим. Но разве достигнешь ты в нем
совершенства иначе, нежели с помощью познания как о природе Целого, так и об особом строе
человека?
6 Первоначально трагедии должны были напоминать зрителям о том, что известные
события по природе своей происходят известным образом, и о том, что развлекающее их на
сцене не должно быть тягостным для них и на большей сцене – в жизни. Ибо зрители воочию
убеждаются, что известные события должны совершаться именно таким образом, и что прихо-
дится мириться с ними даже тем, которые восклицают: «О Киферон!». Авторы этих трагедий
говорят подчас нечто дельное. Лучшим примером может служить:
Хотя б меня с двумя детьми забыли вы,
Цари небес, – все ж разум есть и правда в том.
И далее:
Что пользы гневаться на вещи?
И —
Нельзя, чтоб в день свой не пожата жизнь была,

---

М. Антонин. «Наедине с собой. Размышления»
61
Как спелый колос.
И другое в том же роде. После трагедии появилась древняя комедия, нравоучительно
откровенная, и самой резкостью своей полезная для обличения тщеславия. Для этой цели
и Диоген кое-что заимствовал из нее. Подумай же теперь, в чем существо появившейся затем
средней комедии и для чего, наконец, была введена новая, перешедшая мало-помалу, в мими-
ческое искусство. Никто не станет отрицать, что и здесь можно найти кое-что полезное. Но
какую цель преследует все это направление поэтического и драматического творчества?