Пластичность мозга

Школа Эрроусмит. Снова о проблемах со словами и
текстами
Барбара и Джошуа Кохен поженились и в 1980 году открыли
Школу Эрроусмит в Торонто. Они проводили совместные
исследования, а Барбара продолжала разрабатывать ментальные
упражнения и занималась ежедневным руководством школой. Со
временем они разошлись, а в 2000 году Джошуа умер.
Тогда очень немногие принимали идею нейропластичности и
верили в то, что мозг можно тренировать, как мышцы, давая ему
нагрузки, поэтому работа Барбары редко находила понимание.
Некоторые критики считали, будто ее заявления о том, что нарушения
способности к обучению можно лечить, не имеют достаточных
оснований. Однако это ее мало беспокоило, и она продолжала
разрабатывать упражнения для тренировки тех участков мозга и его
функций, которые чаще всего ослаблены у людей, страдающих
пониженной обучаемостью. При определении того, какие области
мозга обрабатывают определенные ментальные функции, Барбара
полагалась на работы Александра Лурии. Лурия составил свою
собственную карту мозга. Он отмечал участки головного мозга, куда
был ранен солдат, и связывал их с утраченными психологическими
функциями
[26]
.Барбара выяснила, что нарушения способности к
обучению часто представляют собой более легкую версию нарушений
мышления, наблюдаемых у пациентов Лурии.
Кандидаты на поступление в Школу Эрроусмит — как дети, так и
взрослые — проходят специальное обследование, которое может
продолжаться в общей сложности до сорока часов. Его цель — точно
определить, какие функции мозга ослаблены и есть ли возможность
исправить ситуацию. Принятые в школу ученики, многие из которых
постоянно отвлекались во время занятий в обычной школе, спокойно
сидят за компьютерами. Некоторым из них наряду с пониженной
обучаемостью был поставлен диагноз «расстройство внимания»,
поэтому вначале на занятиях они принимали психостимулятор
риталин. Однако после определенного периода работы над
упражнениями некоторые из них обходились без этого препарата,

---

потому что их проблемы с вниманием вторичны по отношению к их
главным нарушениям способности к обучению.
В Школе Эрроусмит дети, не умевшие, как и Барбара, определить
время по часам, работают за компьютером, упражняются в чтении
невероятно сложных часов с десятью стрелками (не только для минут,
часов и секунд, но и для других временных отрезков, таких как дни,
месяцы, годы) в секундах. Они тихо сидят и сосредоточенно
выполняют свои задания, пока не набирают достаточное количество
правильных ответов для того, чтобы перейти на следующий уровень.
Тогда они громко кричат: «Да!», а на экране их компьютера
вспыхивает поздравление. К моменту завершения программы они
могут определять время по гораздо более сложным часам, чем те,
которыми пользуются «нормальные» люди.
За другими компьютерными столами дети изучают буквы языка
урду и персидского языка для укрепления визуальной памяти. Эти
буквы имеют необычную форму, и выполнение специально
разработанного ментального упражнения требует от учеников умения
быстро распознавать эти чужие для них формы.
Другие дети, похожие на маленьких пиратов из-за того, что у них
на левом глазу надета черная повязка, старательно обводят ручкой
затейливые линии, завитки и китайские иероглифы. Благодаря повязке
на глазу входная визуальная информация направляется в правый глаз, а
затем в левое полушарие мозга
[27]
, где и коренится их проблема. Эти
дети не просто учатся лучше писать. Большинство из них приходит в
школу с тремя сопутствующими проблемами: затруднения с речью,
письмом и чтением. Барбара, вслед за Александром Лурией, считает,
что эти три проблемы возникают в результате ослабления той функции
мозга, которая обычно помогает нам координировать и связывать ряд
движений, совершаемых при выполнении этих задач.
Когда мы говорим, наш мозг преобразует мысль — в речь и в
последовательность движений, совершаемых мышцами языка и губ.
Лурия показал, что управление этими движениями происходит в левой
премоторной зоне коры головного мозга. Я направил в школу Барбары
несколько человек с ослаблением этой функции мозга. Один мальчик с
подобной проблемой постоянно находился в состоянии фрустрации,
потому что мысли приходили к нему быстрее, чем он мог выразить их
словами, из-за чего он часто упускал большие порции информации, с

---

трудом подбирал слова и говорил бессвязно. Он был очень
общительным, но при этом не мог выразить свои мысли, поэтому
большую часть времени молчал. Когда в классе ему задавали вопрос,
он нередко знал ответ на него, но ему требовалось так много времени,
чтобы сформулировать ответ, что мальчик казался гораздо менее
умным, чем был на самом деле, в результате чего начал сомневаться в
себе.
Когда мы записываем какую-либо мысль, то наш мозг преобразует
слова — представляющие собой символы — в движения пальцев и
рук. Тот же самый мальчик писал очень прерывисто, потому что его
система преобразования символов в движения быстро перегружалась,
и из-за этого ему приходилось писать, используя для этого множество
отдельных, коротких движений вместо длинных и плавных. Несмотря
на то что его обучали курсивному письму, он предпочитал писать
печатными буквами. (Взрослых людей с подобной проблемой часто
можно узнать по тому, что они предпочитают писать печатными
буквами или печатать. Когда мы пишем печатными буквами, то
выводим каждую букву отдельно с помощью нескольких движений
ручкой, что предполагает более низкую нагрузку на мозг. При
курсивном письме мы пишем несколько букв одновременно, и в этом
случае мозгу приходится обрабатывать более сложные движения.)
Процесс письма вызывал у мальчика особенно неприятные чувства,
так как нередко он знал правильные ответы на вопросы тестов, но
писал настолько медленно, что не успевал их все записать. Или же он
думал об одном слове, букве или числе, а писал другое. Таких детей
часто обвиняют в неаккуратности, однако, на самом деле, их мозг
активирует неправильные двигательные акты
[28]
.
У учеников с подобным нарушением, кроме того, наблюдаются
трудности с чтением
[29]
. Обычно в процессе чтения наш мозг читает