Принцип детерминизма

4. Психический детерминизм

Отстоять свое собственное место среди других наук психология смогла лишь при условии открытия и изучения причинных связей и форм детерминации явлений, этим наукам неведомым и в их понятиях непостижимым. Поскольку предметом психологии инициаторы ее обособления в самостоятельную, независимую от философии и физиологии (частью которых она прежде считалась) дисциплину признали сознание как совокупность процессов во внутреннем мире субъекта, то на первых порах причинное основание для этих процессов усматривалось в пределах сознания, где они будто бы и начинаются, и кончаются. Поэтому Вундт, провозгласивший психологию самостоятельной наукой, выдвинул формулу о "замкнутом причинном ряде", или, иначе говоря, о том, что одни явления сознания вызываются другими.
Между тем этот вариант детерминистской интерпретации явлений (он, напомним, был порожден идеей параллелизма, которая не могла не утвердиться перед лицом успехов естественных наук, где восторжествовал закон сохранения энергии) все явственнее обнаруживал свою несостоятельность в силу несовместимости с успешно развивающейся под звездой нового детерминизма эволюционной биологией.
Учение об естественном отборе, как могучей силе, безжалостно истребляющей все, что не способствует выживанию организма, требовало отказаться от трактовки психики как "праздного" (по отношению к биологическим задачам) продукта нервного вещества. На смену вундтовской концепции, названной структурализмом, приходит вскормленный новыми биологическими идеями функционализм. Он сохранил прежнюю версию о сознании, но предпринял попытку придать ему роль деятельного агента в отношениях между интересами организма и возможностью их реализации.
Действие, исходящее от субъекта, рассматривалось как инструмент решения проблемы, а не механический ответ на стимул. Но конечной причиной самого телесного действия оставалось все то же, не имеющее оснований ни в чем внешнем, целеустремленное сознание субъекта, на которое возлагалась роль посредника между организмом и средой. Функционализм, подобно структурализму, принимал в качестве предмета исследования данные в самонаблюдении феномены, то есть чрезвычайно поздний продукт исторического развития.
Объективная телеология живого, объясненная с позиций детерминизма понятиями об естественном отборе Дарвина и о гомеостазе Бернара, подменялась изначально присущей сознанию субъективной телеологией. Неудовлетворенность функционализмом вела к его распаду.
Истинно психические детерминанты подобны тем, с которыми имеют дело другие науки. Они действуют объективно, то есть независимо от сознания, служа уникальными регуляторами взаимоотношений между организмом и средой – природной и социальной. Основные категории психологического познания изменяли спои "параметры" в зависимости от смены форм детерминизма, которые складывались исторически, концентрируя достижения научной мысли.
На рубеже XX века было открыто, что реалии, запечатленные в психологических категориях, не только могут быть объяснены действием природных или социальных факторов, но и сами исполнены активного детерминационного влияния на жизнедеятельность организма, а у человека – на его социальные связи.
Содержание категорий психологического мышления обрело смысл особых детерминант. Система этих категорий выступила в методологическом плане как форма детерминизма, отличная от всех других его форм. Это был психический детерминизм. С его утверждением никто не мог оспаривать достоинство психологии как самостоятельной науки.
Первые крупные успехи на пути перехода от биологического детерминизма к психологическому были сопряжены с разработками категорий образа, действия, мотива. Наиболее типично это запечатлело творчество Гельмгольца, Дарвина и Сеченова.
Гельмгольц как физиолог, объясняя ощущения, стоял еще на почве механодетерминизма. Ощущение трактовалось как прямое порождение нервного волокна, которому присуща "специфическая энергия". Однако перейдя от ощущений к сенсорным образам внешних объектов, он внес в понятие о восприятии признаки, соотносившие его с неосознаваемыми действиями организма (глаза), которые строятся по типу логической операции ("бессознательные умозаключения"). Само же ощущение, считал он, соотносится не только с нервным субстратом, но и внешним объектом, находясь с ним в знаковом отношении. (Появилась схема построения образа.)
Дарвин, непосредственно занимаясь проблемами психологии, объяснил генезис инстинктивного поведения, а также адаптивную роль внешнего выражения эмоций. Тем самым категория мотива, которая прежде выступала либо в виде желания или хотения субъекта, либо как заложенная в его психическом механизме интуитивная сила, получала естественнонаучное объяснение. Сеченов ввел понятие о сигнальной роли чувствований (образов), регулирующих работу мышц. Будучи наделены чувственными "датчиками", мышцы уж сами несут информацию как об эффекте произведенного действия, так и об его пространственно-временных координатах. Тем самым принцип обратной связи объяснял роль чувственного образа и реального телесного действия в жизненных встречах организма со средой. Таким образом, психический детерминизм утверждался как особый вид саморегуляции поведения организма, а не регуляции его актами или функциями сознания, внешними по отношению к нему и имеющими основания только в самом этом сознании.
На обломках функционализма возникают школы, стремившиеся покончить с сознанием как верховным, устремленным к цели агентом. Главные среди них – психоанализ, гештальтизм и бихевиоризм. Все они вышли из функциональной психологии (учителем Фрейда был автор психологии акта Брентано, Вертгеймера – функционалист Кюльпе, Уотсона – функционалист Энджем).
Психоанализ поставил сознание в зависимость от трансформаций психической энергии. Гештальтизм заменил понятие о сознании как особом причинном агенте понятием о преобразованиях "феноменального поля". Бихевиоризм вычеркнул понятие о сознании из психологического лексикона. В поисках причинного объяснения психических феноменов эти школы (к ним можно присоединить школу Пиаже, учителем которого был функционалист Клапаред) явно или неявно обращаются либо к физическим представлениям об энергии и поле, либо к биологическому принципу гомеостазиса.
В бернаровской концепции принцип гомеостазиса относился только к регуляции процессов во внутренней среде организма. Будучи перенесен на взаимоотношения между организмом и внешней средой, он привел к постулату о том, что смысл этих взаимоотношений определяется задачей достижения равновесия (а не на активное преодоление организмом сопротивления среды и ее преобразование).
И в бихевиористских моделях (сравните "закон эффекта" у Торндайка, принцип "редукции потребности" у Халла, "подкрепление" у Скиннера), и во фрейдистских представлениях о стремлении психической энергии к разряду, и в теориях поля, соответственно которым психикой движут неравновесные "системы напряжений", и в учении Пиаже о том, что уравновешивание организма со средой (достигаемое посредством ассимиляции и аккомодации) определяет развитие интеллекта, – во всех этих концепциях запечатлен отразивший влияние физики и биологии психический детерминизм. Но если в естествознании понятия об энергии поля, гомеостазе и др. отображают адекватную им реальность, то в контексте психологических исканий они приобрели характер метафор. Ведь, когда говорилось об энергии мотива, напряжении поля или стремлении системы к равновесию, не предполагалось объяснение психического в категориях физики или физиологии.
Психический детерминизм в силу своеобразия факторов, специфичных для человеческого уровня жизнедеятельности, укреплялся включением в структуру категорий (как обобщенных образов психодетерминант) признаков, почерпнутых в сфере социокультурных процессов. Поэтому развитие психического детерминизма шло по пути разработки таких объяснительных схем, которые формировались в своеобразном "диалоге" между "голосами" естественных и социальных наук.