Птичка певчая

Ч…, 5 июня.
Наверно, мои птицы прокляли меня. В эти длинные месяцы
каникул я, как и они, оказалась в заключении. Мюдюре-ханым сказала,
что о переводе в другое место раньше сентября нечего и думать. Пока
я стараюсь, чтобы обо мне забыли, и совсем не показываюсь на улице.
Соседи перестали беспокоить меня. Возможно, их напугали сплетни,
что ходят по городу. Иногда только я разговариваю со своей пожилой
соседкой, которая напоминает мне мою тётку. Особенно похожи у них
голоса. Когда мы с ней болтали вчера, я даже попросила:
— Моя дорогая ханым-эфенди, не называйте меня «ходжаным»,
зовите просто Феридэ. Если можно…
Женщина немного растерялась, но просьбе моей вняла. Теперь,
когда мы говорим с ней, я закрываю глаза, и мне кажется, что я снова у
нас в саду, в Козъятагы…
Какие глупости я пишу. Наверно, у меня начинается нервное
заболевание. В моей душе поселилась какая-то неуверенность,
странное беспокойство. Я, как и прежде, смеюсь, мы так же возимся с
Мунисэ, боремся, словно уличные мальчишки, я по-прежнему люблю
насвистывать, передразнивая птиц, но грусть моя не проходит.
Когда мы ночью на пароходе ехали в Ч…, мне не спалось. Море
было тёмное. Какой-то пассажир на палубе напевал заунывным
голосом: «Моё беспокойное сердце у тебя, с тобой…» Я тут же забыла
эту песню. Прошли месяцы. Но вот однажды апрельским днём, когда у
нас в саду стали распускаться первые цветы, я вдруг ни с того ни с
сего принялась напевать эту песню. Непонятная загадка — душа
человека! Каким образом я могла запомнить эту мелодию, эти слова?
Ведь я слышала их всего только раз в жизни.
И теперь, чем бы я ни занималась, - кормлю птиц, любуюсь
морем, - я мурлычу себе под нос эту песню. Вчера вечером, повторяя
последнюю строчку: «Моё беспокойное сердце у тебя, с тобой…» — я
вдруг расплакалась, ни с того ни с сего, без всякой причины. Ни в
мелодии, ни в словах нет ничего грустного. Я же говорю: нервы…
Больше никогда не буду петь эту песню.

---