Ritzer modern sociological theory fifth

разделение времени и пространства, или дистанцирова- ние (хотя этот процесс возрастающего разделения, как и все аспекты творчества Гидденса, не линейный, а диалектический). В обществах досовременной эпохи время всегда было соединено с пространством, а измерение времени не было точ- ным. При наступлении модернизации время было стандартизировано, и тесная связь между временем и пространством была нарушена. В этом смысле как из вре- мени, так и из пространства было «выкачено» содержание; никакое конкретное время или пространство не занимают привилегированного положения; они стали чистыми формами. В обществах досовременной эпохи пространство главным об- разом определялось физическим присутствием и, следовательно, четко ограничен- ными местами. С наступлением современной эпохи пространство стало отделять- ся от места. Все более вероятными становятся отношения с теми, кто физически отсутствует и находится на все более отдаленном расстоянии. Гидденс считает, что место становится «фантасмогорическим», т. е. «места действия глубоко пронизыва- ются и формируются довольно отдаленными от них социальными воздействиями... "видимая форма" места действия скрывает дистанцированные отношения, кото- рые определяют его характер» (Giddens, 1990, р. 19).
Пространственно-временное дистанцирование имеет в современности боль- шое значение по нескольким причинам. Во-первых, она делает возможным разви- тие рационализированных организации типа бюрократий и национального госу- дарства с присущим им динамизмом (по сравнению с досовременными формами) и способностью соединять локальные и глобальные сферы. Во-вторых, современ- ный мир помещен в фундаментальное понимание мировой истории и способен черпать из этой истории для создания настоящего. В-третьих, такое дистанциро- вание становится важнейшей предпосылкой второго по Гидденсу источника ди- намизма современности — высвобождения.
Согласно определению Гидденса, высвобождение подразумевает «"отрыв" со- циальных отношений от локальных контекстов взаимодействия и их реструкту- рирование на неограниченных промежутках времени — пространства» (1990, р. 21). Ключевую роль в современных обществах играют два рода разлагающих механиз- мов; оба можно включить в категорию абстрактных систем. Первый из них — сим- волические знаки, из которых наиболее известны деньги. Деньги обеспечивают пространственно-временное дистанцирование: мы способны заключать сделки
489

с другими людьми, значительно отдаленными от нас во времени и/или простран- стве. Второй тип механизмов — экспертные системы, определяемые как «систе- мы технического выполнения или профессиональной экспертизы, организующие обширные области материальной и социальной среды, в которой мы сегодня жи- вем» (Giddens, 1990, р. 27). Наиболее очевидные экспертные системы включают в себя таких профессионалов, как юристы и врачи, — но и повседневные явления, например, наши машины и дома, создаются экспертными системами и испытыва- ют их воздействие. Экспертные системы дают гарантии (однако, не без рисков) действия через время и пространство.

В современных обществах, где господствуют абстрактные системы со значи- тельным пространственно-временным дистанцированием, огромное значение имеет доверие. Потребность в доверии связана с этим дистанцированием: «Мы не имеем потребности доверять кому-то, кто постоянно находится в поле нашего зрения и чьи действия можно непосредственно отслеживать» (Giddens, 1991, р. 19). До- верие становится необходимым, когда мы, в результате возрастающего дистан- цирования, с точки зрения времени либо пространства, более не обладаем всей полнотой информации о социальных явлениях (Craib, 1992, р. 99). Доверие оп- ределяется как «уверенность в надежности человека или систем относительно данного набора результатов или событий, где эта уверенность выражает веру в че- стность или любовь другого или в правильность абстрактных принципов (техни- ческого знания)» (Giddens, 1990, р. 34). Доверие имеет огромное значение не толь- ко в современном обществе в целом, но также важно для символических знаков и экспертных систем, служащих высвобождающими механизмами в современном мире. Например, для того чтобы работали денежная экономика и правовая систе- ма, люди должны им доверять.
Третья динамическая характеристика современности — это ее рефлексивность. Являясь фундаментальным свойством структурационной теории Гидденса (рав- но как и, по его мнению, человеческого существования), рефлексивность приоб- ретает особое значение в современности, где «социальные практики постоянно ис- следуются и преобразуются в свете поступающей информации об этих практиках, таким образом существенно изменяя свой характер» (Giddens, 1990, р. 38). Все в современном мире открыто рефлексии, в том числе и сама рефлексия, что остав- ляет у нас всеобъемлющее ощущение неопределенности. К тому же здесь снова возникает проблема двойной герменевтики (см. главу 11), поскольку рефлексия экспертов о социальном мире, как правило, изменяет сам этот мир.
Опосредованный характер современной жизни поднимает ряд особых вопро- сов. Один из них — необходимость доверия абстрактным системам в целом и экс- пертным системам, в частности. Используя одну из своих довольно спорных ме- тафор, Гидденс говорит, что детям «делают прививку» «дозой» доверия в период первичной социализации. Этот аспект социализации снабжает людей «защитным коконом», который по мере наступления зрелости способствует приобретению ими некоторой онтологической безопасности и доверия. Это доверие, как прави- ло, подкрепляется рядом рутинных событий, с которыми мы сталкиваемся в по- вседневной жизни. Однако существуют и связанные с современностью новые и опасные риски, которые всегда угрожают нашему доверию и грозят привести к
490


всеобъемлющей онтологической ненадежности. Как считает Гидденс, хотя разлагаю- щие механизмы обеспечили нам безопасность в различных областях, они также по- родили особый «профиль риска». Риск имеет характер, глобальный по силе (ядерная война может уничтожить нас всех) и распространению случайных событий, затраги- вающих множество людей во всем мире (например, изменения в международном раз- делении труда). Кроме того, существуют риски, которые можно объяснить нашими попытками управлять материальной окружающей средой. Риски также вызываются созданием институциональных рисковых сред, например глобальных рынков инве- стиций. Люди все более осознают существующие риски, и религия и обычаи все бо- лее теряют свое значение в качестве основы веры в то, что риски эти могут быть преобразованы в надежность. Большой круг общественности сегодня, вероятно, осведомлен о рисках, с которыми мы сталкиваемся. Наконец, существует тягост- ное осознание того, что способность экспертных систем бороться с этими рисками ограничена. Именно эти риски придают современности образ неудержимой сокруши- тельной силы и наполняют нас онтологической неуверенностью.
Что же произошло? Почему мы испытываем негативные последствия суще- ствования в качестве пассажиров сокрушительной машины современности? Гид- денс выдвигает несколько причин. Первая из них — дефекты конструкции, которые наличествуют в современном мире: те, кто разрабатывал элементы современного мира, допустили ошибки. Вторая возможная причина — несостоятельность опе- раторов: проблема связана не с разработчиками, а с теми, кто руководит современ- ным миром. Однако основное значение Гидденс придает двум другим факторам —