Ritzer modern sociological theory fifth

Общество риска
Мы уже затрагивали вопрос риска в творчестве Гидденса, посвященном пробле- мам современности. Как пишет Гидденс,
современность есть культура риска. Этим я не хочу сказать, что социальная жизнь по своей сути более опасна, чем прежде; для большинства людей это не так. Понятие рис- ка скорее имеет фундаментальное значение для способа организации социального мира как непрофессиональными акторами, так и техническими специалистами. Современ- ность снижает общую рискованность определенных сфер и форм жизни, однако в то же время она привносит новые параметры риска, которые были прежним эпохам в ос- новном или совершенно неизвестны (Giddens, 1991, р. 3-4)
Таким образом, Гидденс (Giddens, 1991, р. 28) описывает как «вполне точный» тезис, приводимый в работе Ульриха Бека «Общество риска: к новой современ- ности» (1992; Bronner, 1995), которую мы рассмотрим в данном разделе.
С точки зрения нашего анализа, подзаголовок работы Бека имеет большое зна- чение, поскольку указывает на то, что он, как и Гидденс, отвергает мнение, согласно которому мы вступили в эпоху постмодернизма. По мнению Бека, мы продолжаем жить в мире современности, хотя и новой формы современности. Прежняя, «клас- сическая» фаза современности ассоциировалась с индустриальным обществом, тогда как возникающая новая современность и ее технологии связываются с обще- ством риска (Clark, 1997). Хотя мы еще не живем в обществе риска, мы уже не жи- вем и только в индустриальном обществе; т. е. современный мир соединяет в себе элементы обеих стадий. Фактически, общество риска можно рассматривать как вид общества индустриального, поскольку многие из этих рисков связаны с индустри- альным развитием. Бек так резюмирует свою позицию:
Точно так же, как в девятнадцатом веке модернизация разрушила структуру феодаль- ного общества и породила индустриальное общество, сегодня модернизация разрушает индустриальное общество, и рождается другая современность... Тезис настоящей кни- ги следующий: мы являемся свидетелями не конца, но начала современности — то есть современности за пределами ее классической индустриальной конструкции (Beck, 1992, р. 10)
494

Что же тогда такое эта новая современность? И каково сопутствующее ей об- щество риска?

Бек называет новую или, лучше, еще возникающую, форму рефлексивной со- временностью. На Западе произошел процесс индивидуализации. То есть соци- альные агенты становятся все свободнее от структурных ограничений и, в резуль- тате, более способны к рефлексивному созданию не только самих себя, но также и обществ, в которых они живут. Например, вместо того чтобы находиться под
495

определяющим воздействием своего классового положения, люди действуют бо- лее или менее независимо. Предоставленные самим себе, люди оказались вынуж- дены быть более рефлексивными. Бек доказывает значение рефлексивности на примере социальных отношений в мире: «Вновь образованные социальные отно- шения и социальные сети теперь нужно выбирать индивидуально; социальные связи тоже становятся рефлексивными, так что должны устанавливаться, поддер- живаться и постоянно обновляться индивидами» (1992, р. 97).

Бек видит в современности разрыв и говорит о переходе от классического ин- дустриального общества к обществу риска, которое, в отличие от предшествую- щего ему, сохраняет многие характеристики индустриального общества. Цент- ральным вопросом в классической современности было богатство и способы его более справедливого распределения. В эпоху развитой современности централь- ным вопросом является риск и способы его предотвращения, минимизации и управления. Идеалом классической современности было равенство, тогда как в эпоху развитой современности — безопасность. В классической современности люди достигали солидарности в поисках позитивной цели равенства, в развитой современности попытка достижения этой солидарности обнаруживается в поис- ке во многом негативной и оборонительной цели избавления от опасностей.

Создание рисков

Риски в значительной степени вызываются источниками богатства в современном обществе. В особенности, промышленное развитие и его побочные эффекты по- рождают многочисленные опасные и даже смертельные последствия для общества и, вследствие глобализации (Featherstone, 1990; Robertson, 1992), для мира в це- лом. Используя понятия времени и пространства, Бек отмечает, что эти современ- ные риски не ограничены местом (ядерная катастрофа в одной географической местности может затронуть многие другие государства) или временем (ядерная катастрофа может оказать генетическое воздействие, которое может затронуть будущие поколения).
Хотя центральное значение в индустриальном обществе имеет социальный класс, а в обществе риска — риск и класс не являются невзаимосвязанными. Как пишет Бек,
история распространения риска показывает, что риски, как и богатство, связаны с клас- совой системой, только обратным образом: богатство накапливается наверху, а риски внизу. В этой,.степени риски, как представляется, укрепляют, а не уничтожают классо- вое общество: бедность притягивает к себе несчастливый избыток рисков. Богатство (в доходе, власти или образовании), напротив, может купить себе безопасность и сво- боду от риска (Beck, 1992, р. 35)
Что верно в отношении социальных классов, применимо и к государствам, т. е., насколько это возможно, риски сконцентрированы в бедных государствах, тогда как богатые страны способны максимально оградить себя от множества рис- ков. Более того, богатые государства выигрывают от рисков, которые они порож- дают, например создавая и продавая технологии, способствующие предотвраще-
496


нию рисков или преодолению их неблагоприятных последствий, в случае если риски все же возникли.
Однако ни обеспеченные индивиды, ни государства, порождающие риски, не застрахованы от рисков. В данном контексте Бек рассматривает то, что он назы- вает «эффектом бумеранга», из-за которого побочные эффекты риска «отскаки- вают назад даже к центрам их создания. Агентов модернизации самих настойчиво засасывает в водоворот опасностей, которые они выпускают на волю и из которых извлекают выгоду» (Beck, 1992, р. 37).
Управление рисками
Порождая риски, развитая модернизация также создает рефлексивность, позво- ляющую ей подвергнуть сомнению саму себя и производимые ею риски. В сущ- ности, именно сами люди, жертвы рисков, начинают об этих рисках размышлять. Они начинают наблюдать и собирать данные о рисках и их последствиях для лю- дей. Они становятся экспертами, которые подвергают сомнению развитую совре- менность и ее опасности. Делают они это отчасти потому, что больше не могут полагаться в этом на ученых. В самом деле, Бек очень строго относится к ученым вследствие их роли в создании и сохранении общества риска: «Наука стала по- кровительницей глобального заражения людей и природы. В этом отношении не будет преувеличением сказать, что тем, как науки во многих сферах рассматрива- ют риски, теперь до следующего раза они растратили свою известную рациональ- ность» (1992, р. 70).
Тогда как в классическом индустриальном обществе природа и общество были отделены друг от друга, в развитом индустриальном обществе природа и общество значительно переплетены, это значит, что изменения в обществе часто воздейству- ют на природную среду, а эти изменения, в свою очередь, влияют на общество. Таким образом, сегодня, по Беку, «природа есть общество, а общество есть также "природа"» (Beck, 1992, р. 80). Так, природа политизировалась, в результате чего претерпело политизацию творчество представителей естественных наук, так же как и наук социальных.
Традиционная сфера политики, правительство, утрачивает власть, поскольку основные риски исходят из того, что Бек называет «субполитикой», например, крупных компаний, научных лабораторий и т. п. Именно в субполитической си- стеме «действуют структуры нового общества в направлении конечных целей про- гресса в знании, вне парламентской системы, не в оппозиции к ней, а просто ее иг- норируя» (Beck, 1992, р. 223). Это часть того, что он называет «освобождением политики», когда занятие политикой более не предоставлено исключительно цен- тральному правительству, а все больше становится сферой деятельности различ- ных подгрупп, а также отдельных индивидов. Эти подгруппы и индивиды могут быть более рефлексивны и самокритичны, чем центральное правительство, и они обладают способностью размышлять о множестве рисков, связанных с периодом развитой современности; и лучше с ними справляться. Таким образом, диалекти- чески, развитая современность породила и беспрецедентные риски и беспрецедент- ные попытки эти риски преодолеть (Beck, 1996).