Ritzer modern sociological theory fifth

Информационализм и сетевое общество
Один из недавних вкладов в современную социальную теорию — трилогия Мануэ- ля Кастеллса (Castells, 1996, 1997, 1998) под общим заголовком «Информацион- ный век: экономика, общество и культура». Кастеллс (1996, р. 4) выражает позицию, противоположную позиции постмодернистской социальной теории, которая, как он считает, потворствует «празднованию конца истории и, в определенной мере, конца Разума, отрицая нашу способность понимать и осмысливать»:
516

Программа, формирующая эту книгу, направлена против разрушения и находится в оппозиции к различным формам интеллектуального нигилизма, социального скепти- цизма и политического цинизма. Я верю в рациональность и в возможность обраще- ния к разуму... Я верю в возможности осмысленного социального действия... Да, не- смотря на давнюю традицию порой трагических интеллектуальных ошибок, я верю в то, что наблюдение, анализ и построение теории способствуют созданию иного, лучшего миpa(Castells, 1996, р. 4)

Кастеллс изучает возникновение нового общества, культуры и экономики в свете начавшейся в Соединенных Штатах в 1970-х гг. революции в информаци- онной технологии (телевидение, компьютеры и т. д.). Эта революция, в свою оче- редь, привела к фундаментальной перестройке капиталистической системы, начи- ная с 1980-х гг., и к появлению того, что Кастеллс называет «информационным капитализмом». Помимо этого, возникали «информационные общества» (хотя между ними существуют значительные культурные и институциональные различия). Обе указанные формы основаны на «информационализме» («способе развития, при котором основным источником производительности становится качествен- ная способность оптимизировать сочетание и использование факторов произ- водства на основе знания и информации» [Castells, 1998, р. 7]). Распространение информационализма, особенно информационного капитализма, приводит к воз- никновению оппозиционных социальных движений, основывающихся на лично- сти и идентичности («процесс, посредством которого социальный актор осознает себя и конструирует значение прежде всего на основе данного культурного при- знака или набора признаков, исключая более широкое обращение к другим соци- альным структурам» [Castells, 1996, р. 22]). Такие движения вызывают современ- ный эквивалент того, что марксисты именуют «классовой борьбой». Надежду на противодействие распространению информационного капитализма и проблемам, которые он порождает (эксплуатация, ограничение доступа, угроза личности и идентичности), олицетворяет не рабочий класс, а разнообразные социальные дви- жения (например, экологическое, феминистское), опирающиеся главным образом на идентичность.
Сущность проводимого Кастеллсом анализа состоит в том, что он называет па- радигмой информационной технологии. Последняя обладает пятью основными свойствами. Во-первых, это технологии, которые воздействуют на информацию. Во- вторых, поскольку информация выступает составной частью всей человеческой де- ятельности, эти технологии оказывают повсеместное влияние. В-третьих, все сис- темы, которые используют информационные технологии, определяются «сетевой логикой», которая позволяет им воздействовать на множество процессов и органи- заций. В-четвертых, новые технологии весьма гибки, что позволяет им постоянно изменяться и адаптироваться. В-пятых, отдельные связанные с информацией тех- нологии соединяются в чрезвычайно интегрированную систему.
В 1980-х гг. возникла новая глобальная информационная экономика с возрас- тающей прибыльностью. «Она информационная потому, что производительность и конкурентоспособность ее хозяйственных единиц или агентов (будь то фирмы, регионы или государства) фундаментальным образом зависят от их способности
517

производить, обрабатывать и эффективно применять основанную на знаниях информацию» (Castells, 1996, р. 66). Она глобальная потому, что обладает «спо- собностью функционировать как единое целое в реальном времени в масштабах всей планеты» (Castells, 1996, р. 92). Впервые это стало возможным благодаря новым информационным и коммуникационным технологиям. Новая экономика

«информационная, а не просто основанная на информации, потому что культур- но-институциональные свойства всей социальной системы должны быть включе- ны в распространение и осуществление новой технологической парадигмы» (Castells, 1996, р. 91). Несмотря на то что новая экономика носит глобальный характер, суще- ствуют определенные различия, и Кастеллс выделяет регионы, образующие основу новой глобальной экономики (Северная Америка, Европейский Союз и Юго- Восточная Азия). Таким образом, мы говорим о разделенной на регионы глобальной экономике. Кроме того, существуют значительные различия внутри каждого реги- она, и крайне важно, что, тогда как некоторые области земного шара включаются в этот процесс, другие из него исключаются и испытывают на себе серьезные нега- тивные последствия. Исключаются целые области мирового пространства (напри- мер, Африка южнее Сахары), а также части привилегированных регионов (напри- мер, часть городов в Соединенных Штатах).
Возникновению новой глобальной информационной экономики сопутствует появление новой организационной формы — сетевого предприятия. Среди проче- го, сетевое предприятие характеризуется гибким (а не массовым) производством, новыми системами управления (зачастую перенимаемыми из японских моделей менеджмента), организациями, основанными скорее на горизонтальной, а не на вертикальной модели и соединением крупных корпораций в стратегические аль- янсы. Однако, что самое важное, фундаментальным компонентом организаций является совокупность сетей. Именно по этой причине Кастеллс (Castells, 1996, р. 171) утверждает, что «новая организационная форма возникла как характерная для информационной/глобальной экономики: сетевое предприятие», определяемое как «специфическая форма предприятия, система средств которого образуется пе- ресечением сегментов автономных систем целей». Сетевое предприятие есть ма- териализация культуры глобальной информационной экономики, и это делает возможным преобразование сигналов в товары посредством обработки знаний. В результате, изменяется природа труда (например, индивидуализация труда по- средством введения гибких форм графика рабочего времени), хотя конкретный характер этого изменения различен от государства к государству.
Кастеллс (Castells, 1996, р. 373) также рассматривает возникновение (которым сопровождается развитие средств мультимедийных технологий, происходящее из слияния средств массовой информации и компьютерных технологий) культуры реальной виртуальности, «системы, в которой сама реальность (т. е. материаль- ное/символическое существование людей) всецело захватывается, полностью по- гружается в обстановку виртуальных образов, в мир воображаемого, в котором изображения не просто возникают на экране, через который передается опыт, а са- ми становятся опытом». В отличие от прошлого, в котором господствовало «про- странство мест» (например, такие города, как Нью-Йорк или Лондон), сегодня возникла новая пространственная логика, «пространство потоков». В нашем мире
518


в большей мере стали господствовать процессы, а не физическое местоположение (хотя последнее, очевидно, продолжает существовать). Подобным же образом, мы вступили в эпоху «безвременного времени», в которой, например, информация непосредственно доступна в любом месте земного шара.
Не ограничивая свой анализ рассмотрением сетевого предприятия, далее Кас- теллс (Castells, 1996, р. 469, 470; курсив мой) утверждает, что «господствующие функции и процессы в информационную эпоху во все большей степени организо- ваны вокруг сетей», определяемых как наборы «взаимосвязанных узлов». Сети открыты, способны к неограниченному расширению, динамичны и могут обнов- ляться, не разрушая систему. Однако то, что наша эпоха определяется сетями, не означает окончания капитализма. В сущности, по крайней мере, на данный момент, сети позволяют капитализму впервые становиться действительно гло- бальным и организованным на основе глобальных финансовых потоков, приме- ром которых служат часто обсуждаемые глобальные «финансовые казино» — пре- красный пример не только сети, но также и информационной системы. Деньги, которые здесь выигрывают и проигрывают, имеют сегодня гораздо большее зна- чение, чем те, что зарабатываются в процессе производства. Деньги отделились от производства; мы живем в капиталистическую эпоху, которая определяется бес- конечным стремлением к деньгам.
Как мы видели выше, Кастеллс не считает, что развитие сетей, культуры реаль- ной виртуальности, информационализм и особенно их использование в информа- ционном капитализме происходят без помех. В оппозиции к ним находятся ин- дивиды и коллективные образования, обладающие собственной идентичностью, которую они стремятся защитить. Таким образом, «Бог, государство, семья и обще- ство обеспечат непреложные, вечные коды, вокруг которых будет установлено дви- жение противодействия наступлению» (Castells, 1997, р. 66). Важно осознать, что эти противодействующие движения, чтобы преуспеть, должны опираться на инфор- мацию и сети. Таким образом, они в значительной степени вовлечены в новый поря- док. В данном контексте Кастеллс описывает множество социальных движений, в том числе сапатисты в Чиапас в Мексике, американская милиция, японский культ «Аум Сенрике», движение в защиту окружающей среды, феминизм и движение гомо- сексуалистов.
Что же можно сказать о государстве? С точки зрения Кастеллса, в новом мире с его глобализацией экономики и зависимостью от глобальных рынков капитала государство становится все менее мощным. Таким образом, например, государства будут неспособны защищать свои социальные программы, потому что присутству- ющие в мире несбалансированности приведут к тому, что, капитал будет тяготеть к государствам с низкими издержками по социальным программам. Мощь госу- дарства также разрушают глобальные коммуникации, которые свободно перете- кают из страны в страну. Кроме того, наблюдается глобализация преступности и создание глобальных сетей, находящихся вне контроля какого-либо отдельного государства. Государства ослабляются также вследствие возникновения много- сторонних объединений, таких супергосударств, как Европейский Союз, и внут- ренних подразделений. Несмотря на то что они будут продолжать существовать, Кастеллс (Castells, 1997, р. 304) считает, что государства становятся «узлами более
519