Словообразование имён существительных План

Усечениеосновы имеет место в словах типазонт, Костя.
Лексико-семантический способ представлен в словах типапионер.
Морфологические способы словообразования существительных:
Существительные образуются главным образом с помощью только суффиксов или только приставок, а также с помощью приставок и суффиксов одновременно. Кроме того, существительные образуются путем сложения слов или основ слов.
Такие слова называются сложными: диван-кровать, вездеход, водопровод.
Вообще словообразование имен существительных можно разделить на два вида: неморфологический и морфологический.
Неморфологические способы образования существительных:
1) лексико-семантический (распадение слов на омонимы): долг (задолженность) – долг (обязанность); мир (вселенная) – мир (состояние без войны); реакция (химическое взаимодействие между веществами) – реакция (политика подавления общественного прогресса);
2) лексико-синтаксический (сращение в одну лексическую единицу целого сочетания слов): сумасшедший, нижеподписавшийся ;
3) морфолого-синтаксический (переход из одной частив другую): булочная , гостиная, трудящиеся, дежурный

Морфологические способы словообразования существительных:

1) аффиксация:
а) Суффиксальный способ словообразования существительных: с помощью сущиксов существительные образуются от разных частей речи: от существительных – волейбол – волейбол-ист ; от глаголов – прыгать – прыг-ун , разоружить – разоруж-ени-е ; от прилагательных – пустой – пуст-от-а.
Основные группы суффиксов:
– суффиксы, образующие существительные со значением лица: -ист, -тель, -чик, -щик, -ник, -к: футбол – футболист, учить – учи-тель, грузить – груз-чик, камень – ка-мен-щик, двор – двор-ник, незнакомый – незнаком-к-а;
– суффиксы, образующие имена существительные с отвлеченным значением: -ость, -от (а): смелый – смел-ость, чистый – чист-от-а, усвоить – усво-ени-е ;
– суффиксы, образующие существительные со значением конкретных предметов: -ник, -лк (а), -к (а): чай – чай-ник, зажигать – зажига-лк-а, печь – печ-к-а;
– суффиксы, образующие существительные со значением уменьшительным, ласкательным, увеличительным, пренебрежительным: -к-, -оньк-, -еньк-, -ик-, -ек-, -ышк-, -ишк-, -ушк-, -юшк-, -иц-, -ищ-: песня – песен-к-а, река – реч-к-а, реч-еньк-а, береза – берез-оньк-а, ключ – ключ-ик, звонок – звоноч-ек, гнездо – гнезд-ышк-о, дом – дом-ишк-о, корова – коров-ушк-а, дядя – дяд-юшк-а, платье – плать-иц-е, дом – дом-ищ-е.
Существительные женского рода часто образуются от существительных мужского рода с помощью разнообразных суффиксов: волейболист – волеболист-к-а, сторож – сто-рож-их-а, доктор – доктор-ш-а, учитель – учитель-ниц-а и др.
Существительные мужского и женского рода нередко образуются от одного и того же существительного с помощью суффиксов -ник – (м. р.) и -ниц – (ж. р.): монтаж – монтажник, монтаж-ниц-а; разбой – разбой-ник, разбой-ниц-а; выпуск – выпуск-ник, выпуск-ниц-а и т.д.
Среди существительных со значением лица встречаются словообразовательные синонимы: сея-тель – сея-льщик .
Существуют также суффиксы-омонимы. Так, суффикс -ниц – служит для образования существительных со значением не только лица: чинов-ниц-а и др., но и предмета-вместилища чего-либо: суп-ниц-а, хлеб-ниц-а, сахар-ниц-а и др.
Существительные с суффиксами оценки характерны для художественной речи и особенно широко используются в фольклоре: «Во поле березонька стояла …» (Народная песня). «На Яик-то реке живут казачушки; там ходил да гулял атаманушка» . (Народная песня). «Спой, светик, не стыдись» . (И. Крылов);
б) префиксальный способ словообразования существительных: город – при + город, погода – не + погода, приятель – не + приятель, монтаж – де + монтаж.
В результате присоединения приставок не-, без-, де-, анти – у существительного появляется значение, которое противоположно значению исходного слова. Так могут появиться антонимы: нападение – ненападение, друг – недруг, доверие – недоверие, шифровка – дешифровка, монтаж – демонтаж, фашист – антифашист.
Существительные с приставками де– и анти – встречаются сравнительно редко, преимущественно в письменной речи: децентрализация, деформация, антициклон, антисептика и др.
Употребление антонимов в речи является одним из ярких выразительных средств: «Воля молодит – неволя старит» (Пословица); «У меня есть… своя родина, свой родной воздух, друзья и недруги» (И. Гончаров); «Жизненный опыт говорит мне, что абсолютная неискренность так же редка, как и абсолютная искренность» (А. Крон);
в) префиксально-суффиксальный способ словообразования: окно – под + окон + ник, одеяло – под + одеяль + ник, дорога – без + дорожь + е, берег – по + бережь + е . (В словах бездорожье и побережье суффикс -й -. Буква е обозначает два звука (й э): (й ) – суффикс, (э ) – окончание.).
Безафиксальный способ словообразования: взрыв, канал, прогул, разбег, гниль, удаль, синь;
2) словосложение. Сложные существительные имеют чаще два корня и образуются путем сложения двух или нескольких слов или их частей.
Сложные существительные образуются путем сложения слов: вагон-ресторан, генерал-лейтенант, юбка-брюки.
Сложные существительные образуются путем сложения основ слов с помощью соединительных гласных о или е : землетрясение, водопровод, электропила ;
3) аббревиация, т.е. образование сложносокращенных существительных с помощью сложения начальных букв слов: КВН (Клуб веселых и находчивых), ЭВМ (электронная вычислительная машина), ТЮЗ (Театр юного зрителя), РСФСР, вуз, спецкорреспондент, подлодка .
Сложносокращенные слова – это всегда только существительные (среди других частей речи нет сложносокращенных слов).

Иммиграционный потенциал имен существительных

Иммиграционный потенциал существительных образуется за счет диахронного процесса, именуемого субстантивацией, в результате которого слова разных частей речи теряют свои дифференциальные признаки и приобретают дифференциальные признаки имени существительного. Образованное в результате такого перехода имя существительное называется субстантиватом. Оно должно иметь категориальное значение предметности, постоянную категорию рода, числовую и падежную парадигму (по возможности), способность выступать в роли главного и зависимого компонента словосочетания, возможность выполнять функцию любого члена предложения, кроме глагольного сказуемого и согласованного определения.
Субстантивация – один из наиболее активных иммиграционных процессов. Традиционно считается, что все части речи обладают способностью перехода в имена существительные. М.Ф. Лукин пишет: «Субстантивация как лексико-грамматический процесс свойственна не только тем частям речи, которые обладают формой имени прилагательного (прилагательному, причастию, местоимению-прилагательному, порядковому числительному), но и всем другим категориям слов, потому что способность субстантивации зависит не столько от его потенциальной способности быть носителем признака. Носитель признака – это субстанция, способная иметь при себе определения для выражения атрибутивного признака. Таким образом, понятие носителя признака шире понятия предметности: оно включает в себя и понятие предметности, а потому дает возможность охватить многочисленные случаи субстантивации различных грамматических форм: старый портной, ваше “почему?”, испуганное “ах”»
С этой точкой зрения нельзя согласиться. По нашему мнению, бесспорными следует считать факты перехода в имена существительные ряда прилагательных и причастий (набережная, рабочий, командующий, столовая, кладовая и т. д.), спорной во многих отношениях является субстантивация имён числительных, местоимений, наречий. Совсем не подвергаются субстантивации глаголы, безлично-предикативные слова, все служебные части речи (предлоги, союзы, частицы), междометия. Покажем это на примерах.
Переходят в имена существительные:
1) имена прилагательные военный, рядовой, лесничий, вожатый, портной, мостовая, уборочная, набережная, ванная, вселенная, пирожное, животное, насекомое, снотворное, венгерское, шампанское, заливное, выходные, наградные, суточные, чаевые, премиальные и т. д. Сюда же включаются и порядковые слова первое, второе и третье, служащие для называния определенных блюд, например: Он не любил первое, но второе съедал с удовольствием;
2) причастия управляющий, заведующий, верующий, учащийся, командующий, отсутствующий, отстающий, замыкающий, обвиняемый, арестованный, подчиненный, ученый, пострадавший, провинившийся, происходящее, ожидаемое, обсуждаемое, сказанное, услышанное, увиденное и т. д.;
3) местоимение ничья: Матч закончился ничьей;
4) несколько наречий с временным и оценочным значением (сегодня, завтра, удовлетворительно, хорошо, отлично и некоторые другие), например: Только при этом условии вырастает человек, способный заглянуть в завтра, способный гордиться своим Отечеством, верить в него, защищать его (В.Пес.).
Перейдя в имена существительные, исходные формы теряют атрибутивность и циркумстантивность, приобретают значение предметности, становятся носителями признаков;
категории рода, числа и падежа (если они имелись) перестают быть синтаксическими, отображательными, зависимыми от главного слова словосочетания: категория рода становится постоянной, квалификационной; числовая и падежная парадигмы – подобными субстантивным;
приобретают лексико-грамматическую категорию одушевлённости / неодушевлённо­сти, становятся членами одного из лексико-грамматических разрядов, – как правило, соб­ственно-конкретного, реже – абстрактного;
на уровне словосочетания субстантивы могут реализовать активную и пассивную валентность; в предложении они выполняют те же функции, что и ядерные существительные.
Таким образом, в исходных формах при диахронной трансформации в имена существительные происходят глубокие внутренние изменения, связанные с тем, что дифференциальные признаки исходной части речи полностью или в большинстве своем заменяются дифференциальными признаками имен существительных (при сохранении внешнего облика слова во всех формах или в части их).
Особые трудности возникают при рассмотрении субстантивации местоимений. Известно, что местоимения имеют такие же категориальные значения, как и соотносительные с ними по грамматическим признакам части речи: существительные, прилагательные, числительные и наречия. Их отличие состоит в способе отображения: номинативном у полнознаменательных частей речи и прономинальном у местоимений. Логично предположить, что для перехода местоимений в имена существительные необходима замена способа отображения на номинативный, то есть за местоименным звуковым комплексом в случае его перехода в имя существительное должно быть закреплено постоянное содержание – одно или несколько значений, понимаемых одинаково всеми участниками речевого акта. Попытаемся определить, происходит ли это в тех примерах, которые трактуются некоторыми лингвистами как переход местоимений в имена существительные.
а) Каждый должен уважительно относится к окружающим.
б) Мой расшумелся. Сам пришел. Наши победили.
в) Надоело мне твое петушиное «я».
В первом случае (п. а) местоимение каждый приобретает только категориальную соотносительность с именем существительным, так как сохраняет главный признак местоимений – прономинальный способ отображения.
Выделенные слова из п. б также нельзя считать субстантиватами, так как без знания экстралингвистических факторов или без широкого контекста нельзя определить конкретное содержание этих местоимений вследствие прономинального способа отображения действительности. Например, слово сам в зависимости от определённого контекста, ситуации может выступать как лексический эквивалент разных существительных: сам – директор, муж, председатель, декан, заведующий кафедрой и т. д.
У слова я, по данным толковых словарей, отмечается значение «несклоняемого существительного» среднего рода, употребляющегося «для обозначения себя самого как личности» [Ожегов, 1978, с. 839]. На самом деле способность отсылать к адресанту речи относится к личному местоимению, а не к существительному. Местоимение я не несет в себе «вещественного» содержания, не приобретает номинативного способа отображения действительности и не переходит в разряд существительных, хотя определенное семантическое наращение, обусловленное контекстом, имеет здесь место, что и позволяет говорить об окказиональном употреблении местоимения я.
Не переходят в имена существительные другие знаменательные части речи: глаголы, имена числительные. М.Ф. Лукин в качестве субстантивов приводит примеры типа выделенных в тексте глаголов и сочетаний слов: Это «не знать» не так скучно, как ваше «знать». (Ч.) Я раннее «прости» сказал младой весне, весне надежд и заблуждений. (Вяз.) – А ты через «не могу», – настаивал Рябой (Из газ.).
В указанных примерах ни один из глаголов не является субстантиватом, так как все они не приобретают категориального значения имён существительных, их лексических, морфологических и словообразовательных признаков. Единственным качеством, объединяющим анализируемые факты, является общая синтаксическая позиция. Но этого недостаточно для перевода одной части речи в другую. Более того, нельзя не обратить внимания на то, что во всех примерах мы имеем дело с цитацией, эллипсисом лексем «слово», «выражение», «высказывание» и под., а цитировать можно все, от одного звука до текста любой величины (в разумных пределах). Таким образом, глаголы в приведенных выше предложениях не переходят в существительные. Тем не менее, несколько случаев диахронной трансформации – субстантивации глаголов, – вероятно, существует: поцелуй, расстегай, суть.
Не переходят в имена существительные служебные части речи (предлоги, союзы, частицы) и междометия.
В работах лингвистов нет единого толкования подобных фактов. Даже известные учёные, разрабатывающие теорию трансформационных процессов и функциональных омонимов, дают исключающие друг друга трактовки. Например, анализируя выделенные слова в предложениях: Надо бы спросить Клиффорда, если он не против. Но коллектив восстал против него с такой страстью, которой я не встречал ни до, ни после, – В.Н. Мигирин справедливо писал: «В данном случае трансформация имела чисто синтаксический характер и не сопровождалась трансформацией на уровне частей речи» [Мигирин В.Н. Очерки по теории процессов переходности. – Бельцы, 1971, с. 54]. Но в этой же работе В.Н. Мигирин говорит о том, что местоимения, междометия, служебные слова обычно подвергаются окказиональной субстантивации, и приводит примеры: Все эти хи-хи, ха-ха, пенье, трусливые разговоры – мерзость (А.Толстой). Без всяких но (из разговора) [Мигирин В.Н. Там же, с. 138]. Значит, с одной стороны, выделенные слова не являются субстантиватами, с другой – они же и им подобные называются окказиональными субстантиватами. Велика сила традиции, если даже видные лингвисты, участвующие в создании теории процессов переходности, допускают подобные алогизмы.
Служебные части речи, а также модальные слова и междометия относят к субстантиватам обычно в случаях их окказионального синтаксического функционирования (чаще всего в тех ситуациях, когда они употреблены как элементы, привнесенные из другого контекста).
М.Ф. Лукин называет примеры субстантивации предлогов: Одоевский взвешивал все «за» и «против» (Гол.); союзов: (Обломов) раза три переставлял (в письме) «что», но выходила бессмыслица или соседство с другим «что» (Гончаров); частиц: …Заветное свидание из расчета. Но самое замечательное «бы» Назначил я тебе у поворота У поворота собственной судьбы (В.Савельев); модальных слов: Сколько же возникло еще этих «наверное», этих догадок? (Залыгин); междометий: Во время разговора в позднее время, случалось, вдруг доносилось «караул» (Ч.) [Лукин М.Ф. Трансформация частей речи в современном русском языке. – Донецк, 1973. – С. 67–70]. Эти слова, занимая синтаксическую позицию имён существительных, не приобретают остальных дифференциальных признаков имён существительных: категориального значения, постоянной категории рода, парадигм числа и падежа и т. д. Они не обладают назывной функцией, так как не обозначают предмет, не называют ни предметы, ни признаки, ни процессы и т. п. За каждым из анализируемых звуковых комплексов не закреплено определённое номинативное содержание, с помощью которого в нём отражался бы «кусок объективной действительности». Они обслуживают специфические области человеческого знания и остаются в своих классах (предлогах, союзах, частицах, модальных словах, междометиях).
Сторонники противоположной точки зрения обычно выдвигают в качестве контрдовода способность данных слов приобретать в контексте категорию среднего рода, что подтверждается использованием имён прилагательных, местоимений, причастий в роли определяющих слов, например: другое «что», мечтательное «бы», эти «наверное», громкое «караул», ваше «за» и др. На самом деле это не морфологическая, а синтаксическая категория рода, проявляющаяся в том, что любое слово, словосочетание, предложение, если оно вмонтировано в другой текст, легко определяется словом в форме среднего рода (громкое «ау», твердое «да» и др.). Кроме того, в этой же позиции может быть употреблено не только слово, но и буква, сочетание букв, предложение, кусок текста в виде нескольких предложений, например: Захар слегка кивнул, что могло означать и да и спасибо, как-нибудь, но не сегодня…(П. Проскурин). Ваше «Здравствуйте! Как живете? Рад Вас видеть» было, не скрою, приятно услышать именно сегодня.
Более того, в подобной же позиции может быть употреблена единица, которая традиционно не включается ни в какую часть речи вообще и не получает отражения в словарях, – звукоподражание; например: Назойливое комариное «з-з-з» мешало нам спать всю ночь. Естественно, говорить о субстантивации звукоподражаний или нескольких предложений одновременно – значит отрицать все законы логики и разрушать сами понятия «имя существительное» и «субстантиват». Буква, сочетание слов, предложение, группа предложений, звукоподражание и т. д., выступая в позиции, свойственной имени существительному, не становится от этого субстантиватом. Такое явление получило в лингвистической литературе название «вставной речи», «инкрустации» [Лукин М.Ф. Трансформационные процессы в области частей речи // Проблемы словообразования русского и украинского языков. – Киев: Донецк, 1976. – С. 23]. Предложение как бы обволакивает вставку своим содержанием, сохраняя все природные морфологические качества инкрустируемых элементов и не переводя их в имена существительные.