Советская этнография, 1973, №2, стр. 83-95

Советская историография

В советской науке происходит уклон в сторону марксистских теорий. Развитие номадов заключается в общие рамки формаций – рабовладение, феодализм, социализм. Также в отечественной науке не наблюдается такого большого разрыва между полевыми исследованиями и теоретическими обобщениями.
Но стоит отметить, что уклон в сторону марксизма произошел не сразу, а только в 30-е годы XX в. До этого ученые довольно-таки вольно могли высказывать свои точки зрения на природу кочевников. Однако, социологическая тематика сразу же заняла лидирующие позиции в исследованиях советских ученых.
В 20-30-е годы XX в. в науке выделялись две точки зрения на общественный строй номадов. Одни исследователи отрицали существование классового общества у кочевников и высказывались за родовой характер их общества (Соколовский, Семенов-Зусер). Так, согласно схеме общественной эволюции К.М. Тахтарева, кочевничество представляло собой лишь наиболее сложный тип родового общества, «многолюдную орду» или «большой союз племен». Одной из главных причин образования «орд» был постоянный недостаток земельных пространств. Власть верховного вождя была во многом призрачна.
Другая точка зрения предполагала, что у кочевников уже сложились классовые отношения (Буров-Петров, Букшпан, Погорельский, Батраков). Высказывались мнения как об азиатском, так и феодальном и просто «классовом» характере кочевых обществ.
В это же время было высказано предположение о существовании у номадов «племенного государства», специфической промежуточной стадии между архаическими и классовыми обществами. В основе племенного государства лежала власть военачальника, который опирался либо на дружину, либо на большинство полноправных членов племени. «Эта власть одинаково эксплуатирует и побежденных, и тех, кто принадлежит к основному составу племени». Отсутствие развитой централизованной системы управления, суда, бюрократии делало власть расплывчатой и неустойчивой. «Власть короля имеет значение лишь в пределах наиболее близких к нему областей» (Кушнер, 1924, с.195). В более позднем изложении концепции «племенное государство» рассматривалось как одна из форм перехода от родового строк к феодализму, «В конце концов, государство монголов феодализировалось так же как и все остальные приведенные нами типы государства» /он же, 1929, с. 250-255/.
Но такой плюрализм мнений продолжался недолго. В 1929-1932 гг. Академия наук было почти полностью обновлена и в ней стали господствовать марксистские взгляды. Все большее распространение получает точка зрения на общества номадов, как общества классовые, чаще всего феодальные. К тому же кочевники должны проходить все те же формации, которые отводились и земледельцам – рабовладельческую, феодальную…
В это же время происходит становление теории «кочевого феодализма», впервые упомянутого С.П. Толстовым в 1933 г. Согласно его выступлению, кочевничество в период со II в. до н.э. по VIII-IХ вв. н.э. прошло рабовладельческую формацию. Труд рабов использовался, как правило, в скотоводстве и в его «особенно интенсивной области — доении кобылиц и изготовлении молочных продуктов». Затем, ввиду противоречия между коллективной собственностью на рабов и частной на скот, складываются зачатки феодальной собственности и постепенно происходит переход к феодализму. «Для феодализма в кочевых районах основным зерном, откуда вырастает вся система феодальных отношений, является суан (т.е. саун) отдача скота на выпас». Отношения сауна генетически восходят к пережиткам первобытного общества, к обычаям родовой взаимопомощи. Земля, номинально оставаясь в общественной собственности, фактически оказывается в безраздельном владении феодалов. Позднее эта концепция подверглась критике, за столь вольное обобщение использованного этнографического материала. Особенно много критических замечаний вызвал тезис С.П.Толстова о рабовладельческом характере многих кочевых обществ.
Б.Я. Владимирцов в своей книге «Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм» (1934) высказал мысль о существовании феодальной собственности на пастбища и скот, попытался показать, что развитие феодализма у кочевых народов происходит такими же путями, как и у земледельческих. Владение землей выражалось в том, что нойон, т.е. феодальный сеньор, царевич, тысячник руководил кочеванием зависимых от него людей, направляя их по-своему усмотрению, распределяя пастбищные угодья и указывая стоянки.
В том же, 1934 году вышла работа профессора Н.Н. Козьмина, в которой также делался вывод о существовании у номадов феодализма. Причем ее автор настолько был уверен в феодальной природе кочевых обществ, что даже возражал против дополнения «кочевой». Эту книгу, наряду с исследованиями С.П. Толстова и Б.Я. Владимирцова следует рассматривать в качестве основополагающих для формирования теории «кочевого феодализма» работ.
Постепенно концепция «кочевого феодализма» получила всеобщее распространение в отечественной исторической науке. Правда, противоречие с многочисленными фактами, убедительно демонстрирующими, что нельзя ставить на один уровень европейские феодальные общества и даже самые крупные из степных держав, привело к тому, что со временем теория кочевого феодализма стала пониматься как теория феодализма недоразвитого, раннего. Соответственно сам термин «кочевой феодализм» стал постепенно вытесняться другим, отражающим некоторую трансформацию парадигмы – «патриархально-феодальные отношения».
Такая подгонка фактов под марксистскую схему развития обществ надолго (до середины 50-х гг.) остановила развитие отечественной науки.