Тема: «Нидерландская революция»

Объявление о десятипроцентном налоге (из старинной биографии герцога Альбы)
«[Объявление о налоге] наполнило город воплями и смятением; мясники, булочники, содержатели таверн закрыли свои заведения,

клянясь, что они лучше бросят всё, чем позволят себя довести до ни­щеты; другие горожане не могли приобрести никакого продовольс­твия и, видя торговлю прекратившейся, сбежались к воротам дворца, крича открыто, что пусть [герцог] либо отменит налог, либо пошлёт их на эшафот. [По отзывам современника], пивовары отказывались варить пиво, хлебники — печь хлебы... невозможно было купить хле­ба, или мяса, или пива...»

(История Средних веков. Ч. 2. М., 1974. С. 266)
Политика испанцев по отношению к Нидерландам (из рассказа А.Н. Чистозвонова «Альба и гёзы»)
«В августе 1566 г. повсюду в Нидерландах прокатилась волна вос­станий. Вооружённые повстанцы громили церкви и монастыри, из­гоняли... испанских чиновников и их пособников. <...> Повстанцев этих называли иконоборцами. <...>
Король решил во что бы то ни стало сурово покарать мятежников. <...> Филипп II не случайно остановил свой выбор на герцоге Альбе. Дон Фердинанд Альварес де Толедо (будущий герцог Альба) родил­ся в 1508 г. <...> Он сделал блестящую военную карьеру при дворе Карла V и стал любимцем императора. Успехи императора в борь­бе с протестантскими князьями в Германии целиком приписывались полководческому искусству Альбы. <...> Доверие Карла V к Альбе было безгранично. Он сделал его воспитателем своего единственно­го сына и наследника испанского престола — Филиппа и, отрёкшись от престола, рекомендовал Филиппу герцога Альбу как самого пре­данного и надёжного слугу. <...> Страх охватил всю страну, ожи­давшую прибытия свирепого Альбы. Десятки тысяч людей, продав за бесценок имущество, бежали со своими семьями в Англию и Герма­нию. <...> С первых же дней своего пребывания в стране он распо­ложил сильные гарнизоны во всех крупных городах и стал создавать в них мощные цитадели. Грубая солдатчина вела себя как в завоёван­ной стране. <...> Все исконные учреждения страны были парализо­ваны; законы, вольности и привилегии попирались. <...> Альба стал единоличным правителем страны. <...> Он учредил “Совет по делам о беспорядках”, прозванный в народе “кровавым советом”. Вся стра­на покрылась виселицами, на которых качались трупы казнённых жи­телей. <...>
Однако свободолюбивый нидерландский народ не дал себя по­ставить на колени. Возмущённые свирепым террором Альбы, ремес-
,,v..ir,nr\n, лресгьяне, мелкие лавочники скрывались в лесах (лесные гёзы), создавали вооружённые отряды. Они громили мелкие группы испанских войск, уничтожали католических священников, являвших­ся шпионами и агентами испанцев. На помощь им спешили соотечес­твенники, ранее эмигрировавшие в Англию и Германию. В бурные тёмные ночи по всему побережью Нидерландов высаживались отря­ды отчаянных смельчаков, бесстрашных борцов за честь и независи­мость своей родины. Преследуемые испанскими войсками, выслежи­ваемые священниками, они вели героическую партизанскую борьбу. <...>
В северных провинциях, население которых издавна занималось рыболовством и мореплаванием, рыбаки и матросы садились на свои маленькие, но быстрые и подвижные парусные суда и открывали ожесточённые пиратские действия против испанского флота. В от­личие от лесных гёзов, их называли морскими гёзами. По образному выражению одного историка, эти “нищие [гёзы] просили милостыню жерлами своих пушек”. <„.>
В Испании сам злобный Филипп II склонялся к тому, чтобы дать Нидерландам всеобщую амнистию. Но Альба решительно отверг это предложение. <...> Вместо амнистии Альба решил ввести в Нидер­ландах по испанскому образцу чудовищный постоянный налог — “алькабалу”. Этот шаг предусматривал не только взимание одно­процентного налога с недвижимого имущества и пятипроцентного с движимого, но также и десятипроцентное обложение каждой торго­вой сделки.
В условиях Нидерландов, где каждый товар проходил через руки десятка посредников, прежде чем он попадал к потребителю, подоб­ный налог был делом чудовищным! Это означало рост цен в сотни раз. Генеральные штаты, несмотря на обстановку террора, отказа­лись дать своё согласие на введение алькабалы. Было достигнуто со­глашение, по которому алькабала временно заменялась контрибуци­ей в 2 миллиона флоринов. Но по истечении срока, в 1571 г., Альба всё же ввёл ненавистный налог.
Вся хозяйственная жизнь в стране замерла. Купцы и лавочники за­крыли лавки. Негде было купить даже хлеба. <...>
Ни Вильгельм Оранский, ни героический народ Нидерландов не считали своё дело погибшим. Но в то время как народ, проливая кровь, боролся с испанской тиранией, Оранский за спиной народа предательски сговаривался с французским королём Карлом IX. За военную помощь Франции Оранский обещал отдать Карлу IX всю южную часть Нидерландов, вплоть до Антверпена, а за собой оста­
вить северные провинции. <...> Иначе действовали морские гёзы. <...> Со временем они организовались и от разрозненных действий перешли к согласованным операциям крупного масштаба. <...> Гол­ландский летописец Эмануэл ван Метерен тепло отзывается об этих отчаянных смельчаках, покинувших свои семейные очаги, друзей и родных ради борьбы за свободу: “Всё это были люди обветренные, закалённые в боях, покрытые шрамами от ран. Некоторые из них имели только одну руку или ногу, но продолжали сражаться с неиз­менной храбростью. Своим лозунгом они избрали свободу отечества и уничтожение инквизиции...”
Свои базы морские гёзы имели на побережье Англии. Но в начале 1572 г. королева Елизавета помирилась с Филиппом II и выгнала гё- зов из английских портов. Тогда гёзы в 1572 г. смелым налётом овла­дели портовым городом Голландии Брилем (Брилле). Они вступили в город под стягом, на котором были изображены 10 монет — символ ненавистной алькабалы. <...>
Захват Бриля послужил сигналом для множества городов на севе­ре, которые восстали и изгнали испанцев. <...> Но принц Оранский не верил в силы народа. Он даже счёл выступление гёзов прежде­временным <...> Все свои надежды Оранский продолжал возла­гать лишь на сговор с французским королём. <...> Тем временем во Франции произошли события, разбившие вдребезги все... планы Оранского. Карл IX... 24 августа 1572 г. устроил страшную резню гугенотов в Париже. После Варфоломеевской ночи он открыто пе­решёл на сторону Испании. <...> Оранский укрылся... в Голландии. <...>
Альба... спешно перебросил туда все свои силы. Взяв несколько небольших городков, испанцы расправились с ними самым зверским образом. <...> Но зверства Альбы только укрепляли решимость на­рода. Ярким примером этого была героическая оборона Гарлема. <...> Город превратился в военный лагерь. Для связи применялись почтовые голуби. Выдача продовольствия была строго нормирова­на. Горожане не ограничивались защитой стен. Они совершали от­чаянно-дерзкие вылазки в стан врага. Особенно молниеносны были зимой вылазки солдат-конькобежцев, наносивших жестокий урон испанцам. Героическая жительница Гарлема Кенава собрала вокруг себя большой отряд женщин и девушек, не уступавших в отваге и бо­евых качествах опытным солдатам. <...>
Положение осаждённых становилось катастрофическим. Продо­вольствие иссякло. В городе уже давно не было ни одной кошки, со­приняли решение всем мужчинам выйти из города с оружием в руках и погибнуть в последнем бою. Лишь мольбы женщин и детей заста­вили их отказаться от этого замысла. 13 июля, после семимесячной осады, Гарлем сдался. <...>
Однако революция на севере и героическая оборона Гарлема до­рого обошлись Альбе. Рухнули все его надежды на покорение Нидер­ландов. Повсюду он встречал ненависть и проклятия. Даже немного­численные приверженцы из числа нидерландской знати отшатнулись от него. <...> Филиппу II становилось ясно, что Альба зарвался. <...> В Мадриде решили отозвать незадачливого тирана. <...>
Альба был низвергнут, но борьба отважных гёзов с испанским де­спотизмом продолжалась с прежним ожесточением. Теперь другому голландскому городу было предназначено судьбой проявить выдаю­щийся героизм и небывалую стойкость. Испанцы начали осаду Лей­дена.
Первая осада этого города длилась с 31 октября 1573 г. до 21 марта 1574 г. Вторжение Людовика Нассау принудило испанцев временно снять осаду, но с 26 мая 1574 г . она возобновилась с удво­енной силой. Осаждавшие создали непроницаемое кольцо блокады и полностью отрезали Лейден от окружающего мира.
Город, располагавший очень малыми запасами продовольствия, с первых дней осады попал в тяжёлое положение. Тем не менее го­рожане сражались с поразительной стойкостью и героизмом. <...> Даже когда мучения голода в осаждённом городе достигли наивыс­шей степени, на новые предложения сдаться горожане ответили: “Пока вы будете слышать лай собаки и мяуканье кошек в этих стенах, знайте, что город держится. А когда всё, кроме нас самих, погибнет, будьте уверены, что каждый из нас съест свою левую руку, сохраняя правую, чтобы защищать наших женщин, нашу свободу и нашу рели­гию против иноземного тирана”.
Осенью положение осаждённого города стало катастрофическим. Последние крохи продовольствия иссякли. Началась массовая смерт­ность от голода. Тогда непобедимые на море гёзы совершили вели­чайший акт самопожертвования и военного искусства. Они прорыли плотины, ограждавшие их землю от моря, и затопили огромные пло­щади, поля и деревни, превратив в залив сухопутный театр военных действий. Противный ветер, однако, мешал вначале тому, чтобы сто­явший уже в виду города флот отважных морских гёзов снял осаду и снабдил продовольствием изголодавшихся защитников города.
Внезапно ветер изменился, и грозные валы разбушевавшейся стихии пошли в наступление на испанцев, оседлавших все возвышен­ности вокруг Лейдена. В мрачную и бурную ночь со 2 на 3 октября 1574 г. с грохотом рухнуло целое звено городской стены, подмытой волнами. Но испанцы не воспользовались этой счастливой случайнос­тью. В это время они поспешно отступали под прикрытием ночи из- под стен героического города.
Утром 3 октября под ликующие возгласы оставшихся в живых ге­роических защитников Лейдена морские гёзы вступили в город, неся его измученным защитникам жизнь и свободу. Снова победили геро­изм и самоотверженность народа...»