Вестник кгу им. Н. А. Некрасова  №4, 2010

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

---

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова  № 4, 2010
91
себя внимание хозяина, так и Вронский, пока не-
гласно, требует от Анны взаимности. Собака ра-
дуется просто присутствию хозяина, и Вронский
заявляет Анне: «Вы знаете, я еду для того, чтобы
быть там, где вы» [10, т. 18, с. 109]. Но ведь это
сравнение двух существ, стоящих на разных сту-
пенях понимания и развития: то, что для Ласки
является естественным выражением радости, для
Вронского оказывается животной страстью.
Сравнение человека с собакой в романе от-
крывает не только животные стороны, но и ра-
дость, не зависящую от разума, логических мыс-
лительных операций. «Развиваясь в направлении
к интеллекту, человек оставил по дороге много
других способностей, – эти способности сильны
в животных, развившихся в ином направлении.
Разум, который дал человеку власть и силу над
миром, в то же время сузил человека, сделал его
однобоким, задержал его развитие в других на-
правлениях», – отметил В. Вересаев, наблюдая за
жизнью в романе Л.Н. Толстого [2, с. 88]. Так и Ле-
вин, шутя, сравнивает себя с собакой, когда от-
кладывает мысль о религии и думает о женитьбе.
Но есть в романе и упоминание о собачьем зако-
не, где погибает слабый, о той жизни, в которой
все определяется борьбой за существование. Это
жизнь людей света, жизнь Каренина: «Он чувство-
вал, что люди уничтожат его, как собаки задушат
истерзанную, визжащую от боли собаку» [10, т. 19,
с. 76].
В лице Вронского, твердого и честного чело-
века, неравнодушные к нему женщины (Кити
и Анна) видят выражение собаки, что говорит не
о низости и недостатках этой личности, а о харак-
тере его чувства. На бале Кити видит лицо Врон-
ского, «похожее на выражение умной собаки,
когда она виновата» [10, т. 18, с. 95]. Вспоминая
свои отношения с Вронским перед гибелью, Анна
отмечает эту смысловую связь – собаки и Алек-
сея: «Она вспоминала его слова, выражение его
лица, напоминающее покорную легавую соба-
ку…» [10, т. 19, с. 342]. Данное наблюдение от-
крывает слепую силу страсти Вронского, живот-
ную неуправляемость его чувства, мало подчи-
няющегося разуму. Г.Б. Курляндская отметила
часто встречающуюся у положительных героев
Толстого гармоничность сочетания духовного
и телесного, возникающую при одном условии:
«Биологическая, естественная жизнь, по Толсто-
му, может быть глубоко очеловеченной, одухот-
воренной при условии, если она изнутри осве-
щается светом высшего нравственного созна-
ния» [4, с. 146]. В каждом человеке, по Толстому,
есть животное начало, но заслуга личности в том,
насколько она преодолеет в себе низшие прояв-
ления материи и преобразует их в духовные
стремления. И если Левина наполняют мечты, то
Вронского – в основном, желания. Примечатель-
но, что Анна сравнивает Алексея Вронского с ле-
гавой собакой, а не с какой-либо другой. Легавые
собаки – это порода, специально тренируемая
для охоты на пернатую дичь. Такой породы была
и Ласка Левина: «Легавая сука Ласка, чуть не сбив
с ног Кузьму, выскочила тоже и визжала…» [10,
т. 18, с. 99].
Описание картины железной дороги повторя-
ется в романе несколько раз. А при приближении
паровоза, в котором едут в Москву Анна Каре-
нина и мать Вронского, мы видим сначала саму
машину, движение вагонов, рычаги колес, тен-
дер – то есть ту массу железа, тяжесть, которая
убьет Анну, и среди прочих вагонов – «вагон с ба-
гажом и с визжавшею собакой» [10, т. 18, с. 65].
И это, еще не оправдываемое изображенной бо-
лью визжание, уже настораживает внимательно-
го читателя. Всё страдание еще впереди, в вось-
мой части романа, где, словно в объяснение виз-
жания, мы увидим боль Вронского, пронзившую
его при взгляде на тендер и рельсы: «Рыдания ис-
кривили его лицо» [10, т. 19, с. 362].
Стоит только вспомнить сцену охоты с Васень-
кой Весловским, когда Левин на второе утро ухо-
дит один с Лаской, не разбудив Стиву и Васеньку.
Ласку Толстой очеловечивает, собака у него бе-
рет на себя ответственность за исход охоты – Врон-
ский лишь пытается заботиться об Анне. Страсть
Вронского, особенно в разгар, кульминацию,
очень походит на выслеживание дичи. Но Лас-
ка – существо из мира Левина, мира природы,
согласует чутье, нюх с делом: «Но я не могу
идти, – думала Ласка. – Куда я пойду? Отсюда
я чувствую их, а если я двинусь вперед, я ничего
не пойму, где они и кто они» [10, т. 19, с. 168]. Если
Левин ошибается, то Ласка исправляет его. У Ан-
ны и Вронского, напротив, идет напряженная тяж-
ба, в основе которой лежит нежелание понять
другого, уступить, помочь. Если у Анны и Врон-
ского главный вопрос: кто в чьей власти находит-
ся, то в мире Левина этот вопрос даже не может
быть поставлен (несмотря на то, что речь идет
о хозяине и собаке!): там чувствуют, что изна-
чально все во власти Божьей и на земле суще-