Вслед за нашумевшей концепцией эмоционального интеллекта Дэниел

Четыре способа сказать “нет”
Пытаясь озорничать, как это и положено в год и два месяца, мальчик
попадает в опасную ситуацию: он старается забраться на стол, рискуя
опрокинуть лампу. Рассмотрим разные варианты родительской реакции на
его действия.
• Твердо сказать “нет”, объяснить, что альпинизм – занятие
исключительно уличное, и пойти гулять, чтобы дать ему
возможность где-нибудь полазить.
• Не обращать внимания, пока не раздастся грохот упавшей
лампы. Подобрать лампу, спокойно сказать: “Больше так не
делай”, и продолжить не обращать на ребенка внимание.
• Гневно заорать: “Не смей!”, немедленно устыдиться
собственной резкости, обнять ребенка в утешение, а потом
оставить его в покое, потому что это не ребенок, а сплошное
разочарование.
Все три реакции – хотя некоторым они и могут показаться
невероятными – отражают разные стили воспитания, которые регулярно
выявляются в ходе наблюдений за детьми и родителями. Эти сценарии
описал Дэниел Сигел – детский психиатр из Калифорнийского
университета в Лос-Анджелесе, пионер социальной нейронауки и один из
самых влиятельных современных ученых в области психотерапии и
детского развития. Сигел утверждает, что каждый из этих типов
родительской реакции формирует центры социального мозга ребенка по-

---

своему
[428]
.
Формирование происходит, в частности, в моменты, когда ребенок
сталкивается с чем-то неприятным или непонятным и смотрит на
родителей, воспринимая не только то, что они говорят, но и их манеру
держаться в целом: она подсказывает ему, что чувствовать и как
реагировать. Информация, которая исходит от родителей в такие
“обучающие моменты”, формирует отношение ребенка к самому себе и
к людям вокруг – как их воспринимать и чего от них ожидать.
Возьмем родителя, который твердо сказал карабкающемуся сыну
“нет”, а потом повел гулять, чтобы перенаправить его энергию. Коллега
Сигела, Аллан Шор, считает, что такая реакция оптимально действует
на ОФК мальчика, укрепляя локализованный там “тормоз эмоций”. Эта
система нейронов снижает градус изначального азарта мальчика, помогая
ему учиться контролировать свою импульсивность
[429]
. Когда ребенок
пользуется этим тормозом, родитель показывает ему, что можно получать
такое же удовольствие в более приемлемой форме – карабкаться на игровой
комплекс, а не на стол.
Урок, полученный ребенком, сводится примерно к следующему:
“Родителям не всегда нравится то, что я делаю, но если я перестану это
делать и найду занятие получше, все будет хорошо”. Такой подход, когда
родитель устанавливает ограничение, а затем находит более подходящий
выход для энергии ребенка, – типичный пример стиля воспитания,
формирующего
надежную
привязанность.
Дети
с
таким
типом
привязанности чувствуют, что родители настроены на них, даже когда они
ведут себя плохо.
“Кризис трех лет”, когда дети на любые просьбы или требования
родителей отвечают криком “Нет!”, – важная веха в развитии мозга. В этом
возрасте мозг начинает овладевать способностью тормозить импульсы –
говорить им “нет”. Эта способность будет совершенствоваться на
протяжении всего детства и отрочества
[430]
. Человекообразные обезьяны и
маленькие дети испытывают огромные проблемы с этой важной
составляющей социальной жизни. И причина у них общая: система
нейронов в ОФК, способная блокировать переход импульса к действию в
само действие, у них недоразвита.
По мере взросления ребенка ОФК анатомически созревает. Примерно
в возрасте пяти лет происходит рывок в ее развитии, и тормозящая сеть
нейронов крепнет достаточно, чтобы всегда оставаться “на связи”. После
этого ребенка уже можно отправлять в школу. Бурный рост продолжается

---

лет до семи, благодаря чему значительно увеличивается способность детей
к самоконтролю, и в начальной школе становится потише, чем в детском
саду. Каждый этап интеллектуального, социального и эмоционального
развития отражает завершение важного этапа в созревании каких-то
областей мозга, и это анатомическое созревание продолжается примерно
до 25 лет.
Что происходит в мозге ребенка, когда родители постоянно не могут в
должной мере настроиться на него, зависит от природы такой
неспособности.
Дэниел
Сигел
описывает
варианты
провальных
родительских стратегий и трудности, с которыми в результате
сталкиваются их дети
[431]
.
Возьмем родителя, который видит ребенка, лезущего на стол, и
игнорирует его. Такой тип реакции характерен для отношений, почти не
обремененных сонастроенностью, в которых ребенок мало трогает
родителей эмоционально. В попытках добиться эмпатического внимания от
родителей такие дети получают одно разочарование.
Если с ребенком не устанавливают обратную связь и, соответственно,
не разделяют с ним счастливые переживания, увеличивается вероятность
того, что он вырастет со сниженной способностью испытывать
положительные эмоции и ему будет трудно достучаться до других людей.
Дети таких избегающих родителей растут робкими, а когда вырастают, по-
прежнему подавляют свои эмоции, особенно те, что могли бы помочь им
наладить отношения с партнером. Подражая поведению своих родителей,
они избегают не только проявления чувств, но и вообще эмоционально
близких отношений.
Третий родитель, увидев, что мальчик лезет на стол, сначала
разозлился, потом ощутил вину, а за ней – разочарование в ребенке. Сигел,
что совершенно логично, называет такой тип родителей противоречивым
(амбивалентным). От случая к случаю они проявляют любовь и заботу, но
чаще посылают ребенку сигналы неодобрения и отторжения: они отводят
взгляд, на их лицах читается презрение или отвращение, а язык тела
выражает злость или желание отгородиться. С такой эмоциональной
установкой родителей ребенок регулярно чувствует себя униженным и
испытывает боль.
Дети часто реагируют на подобное отношение неконтролируемыми
эмоциональными перескоками, не сдерживают своих порывов, впадают в
неистовство – словом, ведут себя как типичные “плохиши”, вечно
попадающие в неприятности. Сигел видит возможную причину такого
неконтролируемого поведения в том, что мозг ребенка так и не научился

---

подавлять импульсы – его ОФК не справляется со своей задачей.
Но иногда дети доходят до отчаяния от ощущения, что они никому не
нужны или всё делают неправильно, – и при этом продолжают тосковать по
позитивному родительскому вниманию. Такие дети со временем начинают
считать себя в корне ущербными. Став взрослыми, они обычно
выстраивают такие же противоречивые отношения, в которых жаждут
любви и очень боятся, что ее не получат, но еще сильнее боятся того, что их
просто бросят
[432]
.